Хотелось бросить все и убежать. Или на худой конец упасть на землю и переждать. Но какой пример он покажет остальным?
А на редуте уже все приготовили. Да и оставалось до них шагов сто – сто двадцать.
– Ну вот и все… – каким-то загробным голосом произнес Григорий и зажмурился, продолжая мерно вышагивать вперед, нашептывая одними лишь губами молитву и готовясь предстать перед Всевышним. Страх куда-то ушел. Вместо него возникло чувство покоя и обреченности. Он ничего не был в состоянии сделать. Все шло как шло, всецело находясь в руках случая.
Секунда.
Вторая.
Грохот, перемешанный со свистом пуль и криками людей, словно порыв штормового ветра ударил по нему вместе с какими-то брызгами.
Он еще пару секунд простоял вот так – замерши, прислушиваясь к себе. Но новый залп, на этот раз мушкетов, вернул генерала[35] к реальности. Григорий открыл глаза и огляделся.
Вокруг было настоящее побоище, вызванное артиллерийской картечью. Все в крови. То здесь, то там валялись оторванные руки и вывалившиеся внутренности. Ползали или вяло шевелились раненые. Дергались в агонии отходящие в мир иной.
Но главное – полки оказались деморализованы этим ошеломляющим ударом. Да и иного быть не могло. Атака в лоб на укрепленные позиции обычно ничем другим не заканчивалась. Никогда.
Войска отступали. Кто откровенно бежал, побросав свое оружие и мечтая лишь спасти жизнь, кто пытался вытащить раненого товарища…
– Вот ведь… – куртуазно обрисовал генерал ситуацию во всю мощь своих легких и последовал примеру подчиненных, за тем исключением, что организовал несколько десятков солдат собирать брошенное оружие. Тем более что османы, дав три залпа из мушкетов, больше не стреляли. Видимо, берегли огненный припас – отбили приступ, и ладно. Да и забрать раненых и убитых – дело важное.
Впрочем, вернувшись в расположение русских войск, весь перемазанный кровью Косагов узнал совершенно ошеломляющие известия. Оказывается, Василий, когда увидел, что штурм с наскока не удался, совершенно тронулся умом и, прихватив полк рейтар, направился в Москву.
– Дурак! Вот дурак! – в сердцах крикнул Григорий.
– Может, послать за ним? – осведомился Иван.
– Зачем? Хочешь, чтобы он вот такую бойню повторил? Видишь же, что не в себе человек.
– А чего с ним?
– За Софью переживает. Или ты о них не знаешь? Почитай только чудом еще дите не прижили.
– Так ведь что переживать-то? Ну женился Петр Алексеевич. Поди не напасть какая страшная.
– После венчания Петра Софья потеряет право регентства. То есть ей придется сложить полномочия. Ты же знаешь, для нее это хуже некуда. Своевольная баба. Вот и переживает за нее Василий. Даже бойню эту учудил, чтобы поскорее с делами тут разделаться и в Москву вернуться. Он-то в переговорах больше смыслит. Да и Мария, племянница его, теперь царица. Есть о чем беседу вести.