Нина стала шарить в холодильнике, а я села. Крот лежал у меня на ладони, а я на него смотрела. Он не двигался. Я подумала, не хватало, чтобы он умер у меня на руках.
— Только, пожалуйста, не клади на стол, — попросила Нина, подходя к столу с оранжевым пакетом в руках.
Я положила на стол свой рюкзачок, а сверху положила крота.
— Не всех можно приручить, — сказала Нина и села за стол.
Она не сводила глаз с крота.
— Очень милое создание. Не видит, не слышит, не хочет или не может.
Она перевела на меня взгляд.
— По-моему, ему не нравится сыр.
Она открыла кладовку, где мой брат держал корм для летучих мышей, которых прикармливал у себя во дворе. Достала банку с чисто вымытыми огрызками и очистками от фруктов и овощей. Я набрала их полную ложку и положила на блюдце. Крот на рюкзаке съел раздавленную виноградину. В рюкзаке была книга. «Сто способов покончить с жизнью». Блюдце стояло, похоже, как раз на ней. Я видела, как бьется жилка у Нины на горле, матовом и нежном.
— Что такое любовь? — спросила я.
Нина засмеялась. По крайней мере, издала звук, похожий на смех.
— Идиотский вопрос. На него миллион ответов.
— Для тебя. Что это для тебя?
С моего стула было видно двор. Розовое небо сначала посерело, потом обрело глубокий синий оттенок, какого я никогда, кажется, не видела. Какого никогда не бывает в Нью-Джерси. Горячий, глубокий, далекий.
Нина тоже стала смотреть во двор.
— Мне казалось, ты его любишь, — сказала я.
Нина повернулась, посмотрела на меня удивленно.
— Я про Неда, — сказала я. — Мне казалось, ты его действительно любишь.
Нина вспыхнула, пошла к мойке. Она там просто стояла. Даже не включила воду.
— О, — сказала она.
По крайней мере, мне так послышалось.
— Я была тогда в библиотеке, — сказала я. — Потому так и говорю. Думаешь, мне это надо? Я не собиралась за тобой следить, но увидела. Я знаю, что ты брала «Сто способов покончить с жизнью». Если бы Нед узнал, это, его убило бы.
Нина засмеялась, на этот раз сухо. И отнюдь не мило.
— Это я гибну, — сказала она.
— Ты хочешь покончить с собой.
— Ерунда какая.
Нина повернулась и пошла в глубь дома, а я последовала за ней. В коридоре было темно. Нина стояла на пороге кабинета Неда, откуда была вынесена мебель. Одна стена была покрашена в желтый цвет. Свет Нина не включила, но стена и без света будто светилась. Такой был оттенок.
— Хороший цвет, — сказала я.
Нина села на пол, скрестив ноги. Ковровое покрытие было сверху застелено газетами. Я тоже села на эти газеты и сидела, смотрела, как она плачет. Нина наплакалась и отерла глаза тыльной стороной ладони.