— Поплачь, легче будет, — произнес хриплый мужской голос.
Арсений узнал его, это был Ганс по прозвищу Немец, один из наладчиков поливальных машин. Он вырос в Красном поясе и забыл родной немецкий, его родители эмигрировали из европейского треугольника за несколько лет до того, как тот пал под ударами звездного квадрата.
Слезы катились из глаз, и как Арсений не хотел, он не мог их остановить. Они стекали по щекам и падали на металлические нары. Но все кончается и это тоже. Он сел и осмотрелся, маленькая камера всего метров пять, на полу на еще нескольких нарах сидели люди, человек десять, Арсений их прекрасно знал — батраки с фермы. Все скованы кандалами, в глазах отчаянье, многие и раньше были рабами, но та участь, которая ждала их теперь, была просто ужасна, В шахты Зиона была одна дорога — туда, обратно — только вперед ногами, тела сразу сжигали, поскольку счетчики радиации сходили с ума, стоило их поднести хотя бы метров на десять.
— Сколько я был в отключке?
— Несколько часов, — почти без акцента ответил Ганс.
— Что стало с фермой?
— Разграбили и подожгли, нет ее больше.
Арсений сглотнул, снова в глазах появились слезы, его дома, родного дома, в котором он прожил всю жизнь, больше не было. Пускай он оттуда хотел сбежать, пускай там было скучно, но такой участи он не заслужил.
— У тебя остались братья, — садясь рядом и положив руку на плечо, произнес Немец. — Ты молодец, Иван мог бы тобой гордиться, ты единственный, кто смог оказать сопротивление, четверых ухлопал.
— Я не убил Троттера.
— Не повезло, — согласился Ганс.
Они замолчали, тюрьма погрузилась в тишину, батраки Ивана сидели с потерянным видом, их уже сломало то, что ждало впереди. Арсений вглядывался в лица и видел только покорность судьбе, эти люди уже были мертвы.
Дверь, скрежетнув, распахнулась, в отсек зашел крепкий бугай в серных штанах и черной рубашке, за спиной маячил еще один с автоматом в руках. Вошедший поставил на пол кастрюлю полную какой-то белой массы, скорее всего это был синтетический белок, безвкусная дрянь, но очень питательная, а самое главное она была дешевой.
— Жрите, свиньи, — бросил он, — никто не платит за полудохлых рабов. Что б через пять минут, когда я вернусь, эта кастрюля была вылизана до блеска.
Он сделал шаг назад и дверь, лязгнув, закрылась, послышался поворот колеса и запоры вошли в стены.
Арсений некоторое время смотрел на нее, если кинуться всем вместе, то этих двоих можно свалить, а это минимум два ствола. Парень окинул взглядом пленников, на кого из них можно рассчитывать, и понял — только на себя, потерянные люди покорно подходили к брошенной на пол кастрюле и прямо руками зачерпывали жидкую белую массу. Арсения передернуло, это было мерзко, но есть хотелось больше, если он решится на прорыв, то силы ему понадобятся. Парень встал и, отодвинув, Томаса зачерпнул комок слизи, который тут же отправил в рот. Он не ошибся: жижа была совершенно безвкусной, она вставала в горле, и приходилось прилагать огромные усилия, чтобы проглотить ее. Съев четыре пригоршни, парень отошел в сторону, вытерев руки о спину здоровяка, имя которого постоянно забывал, он был вольным наймитом и появился на ферме всего пару дней назад. Здоровяк проигнорировал действие Арсения, апатия завладевала людьми все больше, в любое другое время парень бы получил по лицу, а сейчас здоровяк даже не огрызнулся.