Энгус обнял друга за плечи и подвел к стулу. Джой сняла крышку со стакана кофе и протянула ему.
– Спасибо, – сказал Иэн, делая глоток. – Большое вам спасибо.
– Как она? – спросила Джой.
– Она сейчас внизу, ей делают МРТ. Ночь она провела спокойно, и это хорошо, но ее накачали кучей лекарств. Сейчас врачи смотрят, нет ли кровоизлияния.
– Господь наш небесный, – пробормотал Энгус.
Иэн сурово кивнул, затем взглянул на часы:
– Ее забрали в шесть утра. Сказали, это займет…
К ним шел врач в белом халате и колпаке. Джой с Энгусом заметили его раньше Иэна, и Энгус невольно поднялся с места. Иэн проследил за его взглядом, и все они напряглись, ожидая самого страшного.
– Отличные новости! – сказал доктор. – Никакого намека на кровоизлияние.
– Слава богу! – воскликнул Иэн и тяжело задышал. – Значит, она… ее…
– У нее чертовски болит голова, вот и все. И еще у нее шрам в пять дюймов, что тоже не радует. Но в целом все хорошо. Мы подержим ее здесь пару дней, просто понаблюдаем, но если все и дальше пойдет хорошо – а я думаю, что так и будет, – к концу недели ваша дочка уже отправится домой.
– О боже, – сказал Иэн. – Не знаю, как вас благодарить, доктор. – Иэн говорил едва ли не шепотом. Казалось, ему приходится собирать все оставшиеся силы, чтобы не рухнуть.
– Я всего лишь сидел за аппаратом и смотрел снимки, – улыбаясь, ответил врач. – Но я охотно принимаю ваши благодарности.
Лили вернулась домой в четверг. Голова у нее была замотана марлевым тюрбаном, передвигалась она еле-еле, но она была жива, она медленно поправлялась, и она снова была дома. Джой приняла волевое решение отложить начало работ на две недели. Она никому не позволит колотить, громыхать и сверлить, пока Лили лежит в постели, пытаясь прийти в себя. Через пару недель, сказал доктор, она уже сможет вернуться в школу, но пока что ей необходима тишина и покой. Массимо даже обрадовался изменениям в графике – первые недели реконструкции Стэнвей-Хауса совпадали у него с двумя другими большими проектами, а теперь он спокойно доделает предыдущую работу, после чего полностью посвятит себя первому, самому важному, этапу реконструкции.
Джой почти все время думала об Иэне и Лили. Она проводила дни, пытаясь сосредоточиться на работе, которую требовалось завершить до возвращения в Нью-Йорк, но каждое утро надеялась, что Иэн постучит в ее дверь, предложит навестить Лили или же пригласит на кофе или бокал вина. Но он так и не пришел. Она видела, как приезжает и уезжает Лилия и еще одна женщина, вероятно сестра Иэна. Джой приносила сладости и фрукты, свежие цветы и журналы, подсовывала под дверь записки, предлагая посидеть с Лили, если Иэну нужен выходной, или почитать Лили, если ей наскучит телевизор, однако ответ, пусть и молчаливый, был красноречивым и ясным. Иэн не готов снова впустить ее в свою жизнь и жизнь Лили.