В тот же день, Москва, Проспект мира. 17:00
Народа в мечети было много, но Моисей Лазаревич не видел знакомых лиц. «Интересно, а вдруг они в мечетях не отпевают своих покойников? — подумалось ему. — Чего ради я тогда сюда приперся?»
Однако Рамиз Имамвердиев, правая рука Мирзы по игорному бизнесу и всем остальным делам, ясно сказал, что они будут ждать его в этой мечети, и по голосу чувствовалось, что настроен он был вполне серьезно
Подошедший к нему юноша в тюбетейке пригласил Моисея Лазаревича в боковую пристройку к мечети… Он поднялся по лестнице и… встретился лицом к лицу с самим Мирзой, явно не производившим впечатления выходца с того света.
Фраэрман обнял друга и прослезился.
–
Ты не должен был так поступать со мной, Мирза. Я думал, ты… — он не смог закончить.
— Я вполне здоров, — сказал ему Мирза.
Но выглядел он не совсем здоровым, хотя голос его был сильным, как всегда, и самоуверенным. Мося посмотрел на него.
— Что ты думаешь теперь делать?
— Думаю? Я ни о чем не думаю. Я просто уничтожу этих негодяев раньше, чем они подумают прислать мне венок на похороны.
Рамиз засмеялся.
— Они, я думаю, будут очень удивлены. Они считают, что ты еще в морге.
Мирза улыбнулся, но его улыбка была неприятной.
— Скоро они узнают, что я воскрес, — сказал он, — и это будет последней новостью, какую они узнают.
Комнатушка муллы было полностью переоборудована под штаб. Была поставлена мини-АТС, стоял компьютер и спутниковый телефон. Несколько человек в наушниках вели переговоры.
«Разумеется, — подумал Мошэ. — Кому принадлежит связь, тому принадлежит мир. Уже вторую мировую называли войной информаций. В отличие от меня, Мирза сильнее, злобнее, агрессивнее, он ни на секунду не остановится перед тем, чтобы уничтожить мешающего ему человека. Поэтому именно он решил подмять весь город под себя, и у него это получится. Ты же, Мося, слишком мягок, доверчив, интеллигентен, деликатен, ты — человек искусства, а не фомки и кастета, как говорится, «it’s my way»[6], слова из популярной песни американского певца Фрэнка Синатры.
— Что ты сказал? — спросил он, не поняв вопроса, с которым обратился к нему Мирза.
— Я говорю: позвони младшему Марагулия и попроси его сейчас же приехать в ресторан Сулико. При этом вовсе необязательно говорить, что я жив.
— Послушай, Тенгиз — сын моего покойного друга, он мне как родной!
— Вот и реши, кто из нас тебе роднее.