Норланд замер, затем как бы удивленно переспросил:
– О «Прометеевом клубе»?
Он явно хитрил, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
Не дав ему опомниться, Сесили быстро продолжила:
– Да. Мой брат посещал этот клуб, вам, конечно, известно об этом. Я прочитала его дневник, и там он упоминает также и вас.
Это была ложь. Но не могла же Сесили признаться, что ночью тайком была у дома Ашборна и узнала Норланда по его характерному смеху.
– В его дневнике? – Норланд растерялся, отпираться дальше было бесполезно. – Да-а, так получилось, что я состою его членом. Впрочем, не могу понять, зачем вам сдался этот клуб.
Сесили отчаянно бросилась вперед:
– Не могли бы вы, ваша светлость, взять меня вместе с собой на одно из собраний этого клуба?
Норланд отшатнулся, словно она влепила ему пощечину.
– Конечно, нет.
Сесили растерянно смотрела на жениха, на его лицо, полное решимости. Это новое для нее выражение обескуражило ее. Таким твердым и неприступным она никогда не видела его раньше. Куда только девалась его мягкость, проявленная при общении с матерью? Прояви он ее, его жизнь могла бы стать намного легче и приятнее.
Сесили не могла поверить собственным ушам: он отказал ей в просьбе, почти пустяковой.
– Но почему… что такого в…
Нетерпеливо тряхнув головой, он словно отрезал:
– Членами «Прометеева клуба» являются лишь ученые и философы. Мы обсуждаем новые идеи, разные изобретения. Вам это нисколько не интересно, но для нас… – Несколько высокомерно он закончил: – Кроме того, вы там ничего не поймете.
Столь пренебрежительное отношение было очень обидным, но Сесили не поддалась этому чувству – она была слишком хитра. Как можно спокойнее она спросила:
– С чего вы взяли, Норланд, что я ничего не пойму? Помнится, раньше вы никогда не расспрашивали о моих интересах, равно как и о моем образовании.
– Ха! Оборки, кружева, прочая мишура. Разве не это составляет весь круг интересов юных леди?
Сесили так разозлилась, что едва не вышла из себя, но вовремя спохватилась. Ей уже приходилось сталкиваться с подобным предубеждением против женского ума, и на собственном горьком опыте она убедилась, что горячность до добра не доведет.
– Наука, прогресс, передовые идеи для меня не пустой звук, я интересуюсь ими в меру своих возможностей, – как можно спокойнее сказала Сесили. – Да, я не получила систематического образования, но, поверьте мне, я далеко не так невежественна, как вы думаете. Сами посудите, разве может сестра Джонатана быть светской куклой? Если я не щеголяю своей ученостью, как это делают синие чулки, не тычу в глаза своими знаниями, если мне нравятся красивые вещи, то это вовсе не значит, что меня можно считать легкомысленной или невежественной.