– Я обязательно оставлю для вас один танец, – пообещала Сесили, хотя и не была уверена, расслышал ли Гриффин ее слова. Глядя на него, было совершенно ясно, что он целиком в предвкушении тех удовольствий, которые ждут его сегодня ночью.
– Сесили, ты не знаешь, где Тибби? – спросила Розамунда.
– А ты разве не слышала? Она уехала к сестре в Кембриджшир, та очень серьезно заболела.
– Жаль, очень жаль, – отозвалась Розамунда.
– Да, очень жаль, – согласилась Сесили. – Мне она была всегда очень симпатична…
Она запнулась, так как в зале раздались радостные мужские голоса, приветствовавшие только что вошедшего мужчину. Едва увидев его, Сесили вся расплылась в улыбке от радости. В дверях стоял Бекингем, ее любимый кузен, и в строгом черном костюме он выглядел очень красивым.
– Бекс! – Сесили подбежала к нему с радостным криком и обвила руками его шею, не обращая никакого внимания на укоризненный взгляд Джейн, предупреждавший, что так можно помять бальное платье.
– О Бекс, ты не представляешь, как я рада видеть тебя. – Сесили схватила Бекингема за руки, подпрыгивая возле него. – Благодарю тебя за то, что ты приехал.
Серьезное лицо Бекингема осветилось радостью. В ответ он с не меньшей теплотой сжал руки Сесили, а затем, чуть отстранившись, окинул взглядом ее пышное праздничное платье.
– Ты уже стала почти взрослой, – тихо промолвил он.
Сесили восприняла его слова как своего рода похвалу в свой адрес. Слезы выступили у нее на глазах. Чтобы скрыть их, она присела в глубоком реверансе.
– Очень вам признательна, милорд.
Раньше они частенько вздорили, так как Сесили своим взбалмошным поведением выводила из себя спокойного и степенного Бекингема. Тем не менее ее проказы, совсем не злые, видимо, оставили теплый, неизгладимый след в его сердце. Зная неприязнь нелюдимого Бекингема к Лондону, Сесили в должной мере оценила его приезд в город для того, чтобы посетить бал в ее честь. Это был значимый и запоминающийся знак внимания.
– Бекингем, ты просто олух! Сесили – само изящество, – вмешался в их разговор Эндрю, виконт Лидгейт, смотревший на Сесили с видом тонкого ценителя прекрасного. – Сес, пусть ты не так красива, как Розамунда, но признаюсь тебе по секрету, в жизни не встречал девушку с таким удивительно тонким чувством вкуса.
– А теперь очередь для других, более сомнительных комплиментов, – пробормотал Ксавье, разливавший вино по последним бокалам. Когда все взяли бокалы в руки, он провозгласил: – За Сесили. Наконец-то ее спустили с поводка на ничего не подозревающее светское общество. С ее появлением в свете тот никогда не будет прежним.