Танцуя вместе с кузеном Бертрамом, Сесили чувствовала неприятный холодок внутри и никак не могла избавиться от странного нелепого предчувствия чего-то неотвратимо надвигающегося на нее. Ей даже стало смешно: разве не она сама с таким упорством, с такой настойчивостью шла к намеченной цели – к официальной помолвке с Норландом.
Сегодня решится ее судьба. Помолвка будет заключена, а завтра лучшие лондонские юристы будут заниматься составлением брачного соглашения.
Незадолго до дня, на который был назначен бал, Сесили сочла своим долгом присутствовать на совещании Монфора с юристами, где обсуждались предварительные условия ее будущего положения после заключения брака с Норландом.
Все шло как по маслу, вскоре она должна будет стать герцогиней Норланд. Как только будет сделано объявление, ее судьба будет решена.
Казалось, она должна была быть на седьмом небе от счастья. Но тогда почему она то и дело оглядывается через плечо, посматривая на вход в бальную залу? Герцога Ашборна нигде не было видно. Так почему осознание его отсутствия так сильно действует на нее?
И вообще, чего она хочет? На что надеется? Что он въедет в зал на белом коне и спасет ее? Но она не хотела, чтобы ее спасали. Если бы она захотела разорвать помолвку, то давно сама сделала бы это, причем без всякой помощи Ашборна. Ее опекун, герцог Монфор, с радостью – Сесили догадывалась об этом – пошел бы навстречу ее желанию.
Сесили со вздохом взглянула на своего партнера. Бертрам был приятным мужчиной, так по крайней мере считали многие дамы. Но Сесили была с ними не согласна. Пусть он обладает хорошими манерами, приятной внешностью, но его характер портил создаваемое им впечатление.
Будь Бертрам более приятным в общении, Сесили, возможно, относилась бы к нему как к брату. Но общество Бертрама никак нельзя было назвать приятным. Чванливый, самодовольный щеголь, жадный до невозможности. Сесили уже перестала скрывать свою неприязнь – так он ей опротивел.
– Итак, моя маленькая кузина, ваш выход в свет состоялся. Герцог, как всегда, выступил в своем стиле, – в присущей ему насмешливой манере произнес Бертрам. – По всей видимости, этот бал стоил уйму деньжищ. Спрашивается, к чему надо было столько тратить, когда ваша помолвка – дело давно решенное и обговоренное. Лучше бы он вложил эти деньги во что-нибудь более толковое.
– Какая трогательная забота о кошельке моего опекуна. Надо бы рассказать об этом герцогу, он, вероятно, будет очень тронут.
– Никогда не понимал, почему герцог так носится с детьми своих родственников, берет их под свое крыло, – недоумевал Бертрам, в то время когда он и Сесили кружились вокруг друг друга.