Однажды мы с родителями вышли пройтись после заката, когда спала дневная жара. И встретились с ней и ее мужем. Она шла и повторяла, как заклинание: «Какая я счастливая, какая я счастливая…» Кого она пыталась убедить? Нас, себя, мужа или всех вместе?
Вторая русская приехала с мужем-палестинцем и двумя мальчиками — Самиром и Аднаном. Палестинца звали Саидом, он прекрасно говорил по-русски, долгое время жил и учился в России. Лиза — так звали женщину — ходила к маме и потихоньку рассказывала о чем-то, жаловалась… Семья поселилась «на той стороне», у американцев, в крайнем домике слева.
Самир и его младший брат Аднан вообще говорили только по-русски и с удовольствием играли с нашими малышами, пока матери обсуждали свои проблемы. Мальчишки были очень хорошенькие: смуглые, с густыми черными волосами и огромными бархатными глазищами. От скуки мы возились с ними, как с куклами. Они не возражали и полностью подчинялись нам.
Заполучив в личное пользование «детский сад», по образному выражению Юльки, мы разнообразили прежние игры, добавив в них свои правила. Например, мы разбивались на две команды: разбойников и героев. Разбойники должны были украсть и спрятать одного из героев. Герои отправлялись на поиски, находили своего, а потом начиналась финальная битва. Мы бились на самодельных шпагах, а у Самира была игрушечная, потом всем нашим мальчишкам купили такие.
Постепенно игра стала напоминать спектакль. У каждого появилась своя любимая роль. Самир непременно хотел быть героем, рыцарем или принцем. Ему очень нравилось спасать, особенно Наташу. Она и получила роль принцессы. Мы с Юлькой с удовольствием выкрадывали ее, уводили к нежилой вилле на отшибе и прятали там. Прибегал Самир с мальчишками, вооруженными шпагами, мы сражались, Наташа закатывала глаза и ахала, все, как в кино.
Еще мы играли в шпионов и разведчиков. Сами придумали. У каждой команды был секрет, другая команда должна была этот секрет раскрыть. Все честь по чести: два штаба, разведывательные операции, стычки с врагом. Эта игра могла длиться несколько дней, с перерывами на сон и еду. Ни Алена, ни Жорик в этих играх не участвовали, видимо, считали ниже своего достоинства. Аленка после неудачной прогулки по поселку некоторое время вообще не выходила из дома. Мы честно наведывались к ней, только для того, чтоб посидеть в сумерках комнаты с закрытыми жалюзи и послушать ее сетования на скуку и дикость.
Жорик с утра лежал с книгой у себя в комнате, вечером перебирался на веранду. Мы по-прежнему почти не общались, только здоровались, сталкиваясь где-нибудь. Он меня раздражал.