Не дослушав, он прерывает меня и жестом предлагает сесть на стул.
«Гражданин начальник! – обращаюсь я к нему. – Я уже скоро как четыре месяца в карантине! Нельзя ли меня перевести в другой отряд?»
Полковник знаком с моим делом. В некоторой растерянности он задает мне странный вопрос:
«А вы вообще как сюда попали?»
А потом продолжает задумчиво: «И никто не звонил по поводу вас…»
Теперь я понимаю, почему меня так долго держат в карантине. Они ждут указаний из Москвы.
«А вам никто и не позвонит! – уверенно отвечаю я. – Для Генеральной прокуратуры мы отработанный материал. Взять с нас нечего, следователи получили все что хотели, состряпав обвинительный приговор».
* * *
Обо мне забудут на несколько лет: до тех самых пор, пока я не дам согласие выступить свидетелем защиты на втором процессе Ходорковского. До этого времени мы были отданы на откуп местному начальству, которому выполнение задач, не поставленных конкретно перед ними, представлялось по-разному.
* * *
«Вдруг из Москвы позвонят и спросят, а что у вас Переверзин делает?» – очевидно, думалось в тот момент начальству нашей колонии.
«Никаких теплых местечек! Школа, библиотека – никогда и ни за что! Вот грузить, таскать, шить – другое дело. Только физический труд и никаких поблажек!» Так оно и будет длиться все три года здесь, и стану настоящим рабом на галерах. Люди, если вам кто-то другой скажет, что он раб на галерах, не верьте ему! Он самозванец! Настоящий раб – это я!
Своим каторжным трудом я заработаю несколько поощрений и хорошую характеристику. Как мне станет известно впоследствии, мой «подельник» Малаховский, отбывающий наказание в другой области, жил в более приемлемых условиях, но не получил ни одного поощрения. В разных областях местные князьки выслуживались по-разному.
После беседы с начальником колонии я возвращаюсь в карантин несколько обнадеженным, надеясь, что меня скоро переведут в другой отряд. С нетерпением жду следующего распределения. Во вторник из карантина переводят Зуева и Мишу К. Их распределяют в третий, самый режимный отряд, где содержат осужденных на большие сроки, лиц, склонных к побегу, и всевозможных нарушителей, переведенных сюда в наказание за различные проступки. Мне становится грустно и одиноко.
Моя грусть уходит после посещения библиотеки, где оформляется годовая подписка на периодические издания. За обещание подписаться на обожаемый Назаром журнал «Футбол» меня выводят в библиотеку. Пролистывая каталоги «Почты России» и «Роспечати», я получаю огромное удовольствие и с радостью подписываюсь на огромное количество газет и журналов. «Коммерсантъ», «Ведомости», «Российская газета», «Профиль», «Эксперт», «Компания», «Секрет фирмы», «Московский комсомолец», «Forbs», «Maxim», «Men’s Health», кроссворды – далеко не полный список выбранных мной изданий. Сумма, списанная с моего лицевого счета за оформленную подписку, потрясет воображение окружающих и еще более укрепит их уверенность в том, что я «наворовал миллиарды».