В мрачном подвале суда находится несколько полутемных камер для арестованных, ожидающих своей участи. Соблюдая правила конспирации, нас с Малаховским рассаживают в разные камеры. Не важно, что мы будем во время судебного заседания сидеть в одной клетке и спокойно общаться.
Однажды меня потеряют. Приехал за мной эскорт, а меня в тюрьме уже нет! Они в панике! Оказывается, суд делает заявку на доставку подследственного. Бумага попала куда-то не туда – или совсем наоборот, туда, куда надо. И меня в общем порядке, в общем автозаке доставили в Басманный суд. Сижу я довольный спокойно в камере, жду, когда меня поведут в зал судебных заседаний. «Ну, слава Богу, отставили от меня этот спецназ! – радостно думаю я. – Значит, не придают нам такого значения, может, в покое оставят, и дело тихо угаснет!»
Вдруг слышу шум и гам, шаги. Кто-то громко называет мою фамилию. Говорят обо мне. Открывается дверь, и я вижу свою верную дружину. Главный из них раздраженно спрашивает: «Ты как сюда попал?»
«На метро приехал!» – не нашел ничего другого, как, давясь от смеха, ответить я. Мне действительно было смешно, а вот ему не до смеха! Они явно перенервничали. Ну привезли же, в конце концов! Никто на меня по дороге не напал. Я не сбежал. Меня не похитили и не убили. Так зачем весь этот антураж был нужен? Такая показуха? Что, более важных дел для этих героев не нашлось?! Скорее всего, они действительно были героями, прошедшими через горячие точки, и вполне заслуженно, в отличие от следователей и судей, получили свои ордена и медали…
* * *
В тюрьме был случай, когда человек, обвиняющийся в мошенничестве, через своих друзей-подельников каким-то образом сумел взять в аренду автозак с конвоем. Они за ним приехали с фальшивыми документами о вызове на судебное заседание. Надзирателя что-то смутило, и он решил позвонить в суд, уточнить. Неожиданно подлог раскрылся, и побег не состоялся…
* * *
Я долго сижу в подвале в полуосвещенной камере, ожидая, пока меня поведут в зал судебных заседаний, и задумчиво рассматриваю надписи. Они везде, где только возможно: на стенах, на двери, на скамейке. Вот кто-то попытался себя увековечить, старательно и глубоко нацарапав на скамейке: «Игорь Таганский, ст. 158 ч. 3 (кража), 3 года». «Саша Магадан, ст. 162 ч. 3 (разбой), срок 6 лет», – ручкой написано на стене. Таких, кто гордится своими «подвигами», я встречу еще много, особенно на общем режиме, где принято играть в тюремную романтику… Другой неизвестный агитирует за блатную жизнь, написав на стене: «Жизнь ворам…» Я настолько далек от всего этого, что воспринимаю это как живопись доисторических пещерных людей.