Дорога слилась с ещё одной, сделалась шире. Меня периодически обгоняли верховые, иногда я обгонял тяжело гружёные возы, еле влекомые понурыми лошадками. С каждым километром чувствовалось приближение города, по бокам дороги стали появляться деревеньки. По дороге проезжали не только крестьянские повозки, но и богато расписанные кареты с важными седоками. Пару раз я сходил с дороги, чтобы напиться в протекающих ручьях. Покушать не довелось, да и, имея печальный опыт еды в трактире, я больше не хотел рисковать.
К вечеру ноги уже отказывались идти, надо было искать ночёвку. Даже если Москва и недалеко, что мне там делать ночью? Дома нет, на постоялый двор без денег соваться смысла тоже нет. Не барин, переночую снова в стожке. Я стал поглядывать по сторонам, но никаких стогов или копен не увидел, вероятно, крестьяне их уже убрали.
Начало темнеть, слева от дороги, на опушке, я увидел небольшой костерок и несколько подвод, стоящих полукругом. У костра полдюжины мужиков варили в котелке нехитрую дорожную похлёбку. Попробую переночевать вместе с ними.
Подойдя, поздоровался, мне недружно ответили. Я попросил разрешения посидеть, погреться. Всё‑таки ночи были прохладноваты. С некоторым сомнением и опаской мне позволили остаться и даже угостили миской каши. Довольно неплохой каши – гречневой, с маслом, очень вкусной. А может, на пустое брюхо так показалось.
Все улеглись спать, подстелив под себя лошадиные потники, а кто и на телеги. Я улёгся на землю, запахнувшись в свою косуху. После утомительного перехода и немудрящего ужина уснул быстро, несмотря на жесткое ложе.
Проснулся от тычка в бок – рядом дрались, причём, судя по крикам и мелькающим теням, дрались все. Я закатился под телегу, дабы не перепало случайно по ошибке, стараясь вникнуть, кто, кого и за что бьёт. Потихоньку в свете еле тлеющего костра стал понимать, что приютившие меня мужики отбиваются от разбойников, промышлявших грабежом вот таких крестьянских обозов, везущих в Москву товар на продажу. Надо помогать, всё же мужики не погнали прочь незнакомца, даже покормили.
Улучив момент, я выскочил из‑под телеги и врезал ногой по причинному месту чужаку. Он выделялся среди обозных светлой рубашкой. Тот упал, засучил ногами и завыл. Как теперь разобраться в темноте – кто свой, кто чужой?
– Обозники, сюда, к телегам! – скомандовал я.
Тяжело дыша и отбиваясь от наседавших нападающих, ко мне пробились трое крестьян. Разбойников было больше. Выхватив у одного из мужиков оглоблю, я резко ткнул ею в лицо одному из нападавших. Раздался хруст костей и дикий вопль. Вторым тычком я врезал в живот ещё одной смутной тени, услышав в ответ сиплый выдох. Хорошо попал. Обозники тоже не остались в стороне и кинулись помогать.