Оглядываюсь: окна вроде бы целы.
– Ты именно вломилась?
– Ну, у меня есть запасной ключ.
Ее рука пробегает по островку волос на моей груди и замирает у сердца. Я нежно поглаживаю ее талию.
– Какой гостеприимный домик! – улыбаюсь я.
– А прием гостей еще не окончен, – отвечает она. И мы вновь прижимаемся друг к другу.
Я позволяю ей вести. Я позволяю ей расстегнуть пуговицу на моих джинсах. Потом позволяю расстегнуть молнию. Потом смотрю, как она сама снимает лифчик. Я следую за ней, я подчиняюсь, и с каждым движением напряжение нарастает. Как далеко все зайдет? Как далеко все должно зайти?
Я понимаю, что наша нагота должна что-то означать. Я знаю, что нагота – это и высшая степень доверия друг другу, и желание близости одновременно. Мы заходим так далеко, когда нам больше нечего скрывать. Я хочу ее. И она хочет меня. Но я боюсь.
Наши движения, поначалу лихорадочные, постепенно замедляются, и мы движемся, словно во сне. На нас уже нет никакой одежды, мы прикрыты только простынями. Хоть это и не мое тело, но она хочет его.
А я чувствую себя обманщиком.
Вот что меня гнетет. Вот в чем причина моих колебаний. Сейчас я здесь, я с ней. Но завтра меня может с ней не быть. Сегодня я могу наслаждаться близостью, вот прямо сейчас. Но что будет завтра, я не знаю. Завтра меня здесь не будет.
Я хочу спать с ней. Я хочу спать рядом с ней!
Но хочу проснуться завтра утром тоже рядом с ней.
Мое тело готово. Я вот-вот взорвусь. Когда Рианнон спрашивает, хочу ли я ее, я знаю, как бы оно ответило.
Но я отказываюсь. Я говорю, что мы не должны. Пока нельзя. Не сейчас.
Хотя спрашивала она искренне, все же мой ответ ее удивляет. Она отстраняется и вглядывается в мое лицо.
– Ты серьезно? Я хочу, правда. Если ты думаешь обо мне, то не волнуйся. Я… подготовилась.
– Мне кажется, мы не должны.
– Ну хорошо, – бормочет она, отодвигаясь еще дальше.
– Дело не в тебе, – говорю я ей. – И не потому, что я не хочу.
– Да почему же, почему?
– Я чувствую, что это неправильно.
Похоже, мой ответ ее сильно обидел.
– О Джастине я сама побеспокоюсь, – резко отвечает она. – Сейчас здесь только ты и я. Это совсем другое.
– Но здесь не только ты и я. Есть еще Ксавье.
– Ксавье?
Я показываю на себя:
– Это же – Ксавье.
– Вот оно что…
– Он никогда раньше этого не делал, – виновато объясняю я. – Мне кажется, что это как-то неправильно… ну, если это у него в первый раз, а он даже и не узнает. Я как будто лишаю его чего-то важного.
Я понятия не имею, девственник он или нет. И не собираюсь проверять его память. Просто это выглядит достаточно правдоподобной причиной для отказа и не задевает ее гордость.