– Вот оно что… – повторяет Рианнон. Она снова придвигается ко мне и уютно устраивается у меня под боком: – Значит, ты думаешь, он бы возражал?
Тело реагирует должным образом. Тоже приятно, конечно, но все же это не то.
– Я поставила будильник, – бормочет Рианнон. – Можно поспать.
Мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, и медленно проваливаемся в сладкую дрему. Наши сердца бьются в унисон, все тише и тише. Нам спокойно и уютно в этом коконе, будто свитом из нашей близости, мы блаженствуем, постепенно становясь единым целым, и наконец засыпаем.
Просыпаемся не от звонка будильника. Это шум крыльев пролетающей за окном стаи птиц и хлопанье ставней от налетевшего ветра. Приходится напоминать себе, что обычные люди желают того же: удержать мгновение, продлить его. Хотят, чтобы моменты, подобные этому, длились и длились бесконечно.
– Я знаю, мы не должны говорить об этом, – вдруг вырывается у меня. – Но скажи, почему все же ты с ним? – Даже не знаю, – отвечает она. – Раньше мне казалось, что я нашла ответ. Но сейчас уже не знаю.
– А кто у тебя был самым любимым? – спрашивает она.
– Самым любимым?
– Какое тело? Чьей жизнью ты бы хотел еще пожить?
– Как-то раз я был в теле одной слепой девочки, – вспоминаю я. – Мне было одиннадцать, может, двенадцать. Не знаю, можно ли это назвать моей любимой жизнью, но за один тот день я узнал о людях больше, чем иным удается узнать за целый год. Я понял тогда, как много из того, что мы узнаем о мире, зависит от случайности; как глубоко субъективен наш личный опыт. И дело не в том, что остальные мои чувства обострились. Я хочу сказать, что мы учимся жить в той действительности, в которой очутились волей обстоятельств. Мне пришлось тогда напрячь все силы. А для нее это было обычной жизнью, другой она не знала.
– Закрой глаза, – шепчет Рианнон.
И я закрываю. И она тоже закрывает глаза.
Будильник просто надрывается. Я не хочу, чтобы мне напоминали о времени.
Мы не включали свет, и, когда за окном начинает темнеть, наша комнатка тоже погружается в сумерки. Ночь еще не наступила, и мы пока видим друг друга.
– Я буду ждать тебя здесь, – говорит она.
– Завтра я вернусь, – твердо обещаю я.
– Я бы прекратил все это, – с тоской произношу я. – Если бы мог, я бы отказался от всех этих перемещений. Только чтобы остаться сегодня с тобой.
– Но это не в твоих силах, – печально говорит она, – я понимаю.
Само время становится моим будильником. Каждый взгляд на часы напоминает мне, что уже давно пора уходить. Репетиция закончилась. И даже если Ксавье после нее обычно уходит куда-нибудь с приятелями, все равно скоро ему нужно вернуться домой. И конечно же, не позже полуночи.