– Зло пожаловать, – холодно произнес черт.
– Я так понимаю, староста общежития студентка Григорьева? – ехидно поинтересовался черт, сидящий за столом.
В смысле тот, который с хвостом и ржет с меня втихую. И я бы ему сейчас сказала пару ласковых, но тут декан на меня так глянул…
– Нет, это не я! – ляпнула с перепугу.
– Как не вы? – откровенно расстроился черт, на груди его я разглядела табличку «Прыгачес С., комендант чертового общежития».
– Вот как-то так, – я нервно схватила метлу.
Дернула ее, вырывая из зависшего в воздухе состояния, и тут услышала:
– Григорьева, чувствую, вам светит высший бал по теории лжи.
Зло глянула на декана, у него, кстати, табличек не было, а жаль! Да, надеюсь, он какой-нибудь Спотыкайчес!
– Ага, лжем, значица, начальство обманываем, да? – Прыгачес С., подергав пятачком, поднялся. – Значит так, Григорьева. Э… Григорьева, а куда вы, собственно, смотрите?
На трусы я смотрела. Меховые. Длинные, до колен почти. И мех тоже длинный, темно-коричневый, и такое ощущение, что на черте ничего нет вообще. То есть типа это его родное, шерстью покрытое тело, но трусы там были. Прыгачес оказался с явно не говорящей фамилией, и жирок как раз и делал заметной резинку на этих самых трусах. Угу, меховых.
– Григорьева! – взревел комендант. – Прекратите немедленно!
– Прыгачес, стареешь, друг, я бы на твоем месте наслаждался столь явным интересом со стороны юной и привлекательной ведьмочки, – вдруг вставил декан.
Я остолбенела, комендант взвизгнул:
– Да какая тут привлекательность? Она же тощая, смотреть не на что!
– Не скажите, уважаемый, – протянул декан, пристально на мои ноги глядя, точнее, на ту часть, что начиналась там, где заканчивались чулки, и заканчивалась там, где начиналась юбка.
– Э, а куда вы, собственно, смотрите? – возопила я.
– Нет, ну если в этой плоскости рассматривать, – задумчиво высказался комендант, – то очень даже…
И оба черта совершенно беспардонно принялись созерцать. я уже обозначила, что именно созерцать.
– Так, ладно, Григорьева я! Зачем вызывали?
Мою признательную речь, как и вопрос, проигнорировали напрочь. И я так понимаю, это была месть. Тонкая, издевательская, молчаливо-созерцательная месть. И как-то совсем не ожидая от себя, я мрачно пригрозила:
– Плюну!
Оба черта мгновенно отреагировали, переведя созерцательные взгляды с юбки на собственно лицо.
– А, ну теперь все ясно, – усмехнулся декан.
– Да-а-а, стало быть, это Маренушка тебя «наградила», – хмыкнул комендант общежития.
Не видела причин отрицать очевидное и потому согласно кивнула.
– Влипла, – улыбнулся декан. После чего развернулся и направился к выходу.