Некоторое время попетляв по чистым улочкам Погостовой Ямы, отряд, наконец, добрался к дому Дормидонта Дюжева — главе местных Защитников Лиги.
Во дворе толпилось с десяток ратников. Они с каким-то напряжением уставились на гостей.
— Полковник здесь? — проговорил северянин, сходя с огневолка.
— Здесь, — ответил кто-то из воинов. — А кто его спрашивает?
Бор вновь продемонстрировал свой нагрудный жетон:
— Сыскной приказ.
— Ясно… сейчас кликнем, — недовольно сказал всё тот же воин и направился в дом.
Ждать пришлось недолго. Через несколько минут вышел и сам хозяин дома.
Несмотря на то, что Дормидонт внешне был весьма хорош собой, было в нём что-то отталкивающее. Семён по привычке избегал глядеть собеседнику в глаза, но тайком уже «облапал» Дюжева.
Высокий, крепко сбитый, глаза с ясным пронзительным взглядом… Казалось бы вот истинный портрет мужественного воина. Но… но вот нервозность его губ, которые порой складывались в язвительную ухмылку, да дёргающееся веко, резкая походка и движения — всё это перечеркивало «благость» внешнего вида. А ещё та фраза, сказанная в контексте: «Мы — стоящие тут по праву»… Кажется, именно из-за неё Бор на Дормидонта и взъелся.
«Что тот имел в виду? — напрягся Прутик. — Стоящие по праву… На что намекает?»
Лицо северянина вмиг напряглось, едва Дюжев сказал ту фразу. Но то было чуть позднее, а сейчас Бор протянул ему какие-то бумаги. Дормидонт бегло пробежался по строчкам и самодовольно оскалился. А потом вдруг сообщил, что он занят, что у него вечерний обход постов.
— Так что, если есть о чём поговорить, то прошу следовать за мной. Я человек занятой…
И вот тут он сказал что-то про тех, кто «стоит тут по праву». А потом двинулся вон за ворота, сопровождаемый кучей солдат.
«Н-да… скользкий тип, не смотря на всю «праведную» показушность», — напрягся Семён.
Бор же нахмурился и отдал поводья огневолка Первосвету. Несколько секунд северянин о чём-то раздумывал, а потом весьма вежливо попросил товарища обождать тут. Прутик испугано посмотрел на Бора: подобная вежливость пугала куда больше, чем крик.
— Валяй! — бросил Первосвет. — Присмотрю за твоим барахлом.
Бор кинул косой взгляд на Семёна и молча двинулся вслед за Дюжевым и его ратниками. Прутик заискивающе заулыбался и засеменил за северянином.
Он невольно стал сравнивать обоих: и Бора, и Дормидонта. Если первый был воплощением эдакой первобытной силы, присущей древним воинам, о которых так любят рассказывать детям, то Дюжев являлся его цивилизованной противоположностью. Он явно выделялся и статью, и стилем разговора, и своим поведением, одеждой, доспехами… Всем!