Так что мне вторым шагом следовало договориться о том, чтобы «прилепиться» к каравану.
Народные гулянья разгорались, как и костёр. Шум, гам, смех… Местные жители явно сговорились «разбудить» весну.
В одном месте устроили пляски да хороводы, в другом — мужчины боролись, в третьем — детишки гонялись друг за другом… Из-за всего этого пошла кругом голова и я выпустил из виду Прутика. Оказалось, что он, как говорится, пристроился с краю в какой-то молодёжной игре — сорви платочек. Парни пытались с разбега достать до разноцветных кусочков ткани, прикреплённых на высокой перекладине. Тех кому удавалось их сорвать, толпа приветствовала радостными вскриками, а неудачников — «пристыжали» забавными местными шутками, суть которых я понимал лишь по жестам. Некоторые из парней дарили сорванные платки понравившимся им девицам.
Семён стоял с открытым ртом и глупо улыбался, глядя на эту забаву Пока я пробирался к нему, его вытолкнули в круг и стали подзадоривать. Прутик стеснительно потупил взор, хотя было видно, что он, в общем-то, и не против поучаствовать в праздничной забаве.
Но от меня не утаилось то, что Семён всё-таки отчего-то грустил. Я отнёс это к тому, что он, очевидно, никогда не путешествовал в чужих далёких краях, и от того скучает по родным местам.
Прутик приготовился и быстро рванул с места. Его лицо сосредоточилось, выдавая внутреннее волнение, и через несколько секунд парнишка достиг заветного места и подпрыгнул, что ест мочи.
До платка он не достал. Толпа разразилась добрым смехом и на «сцену» вышел следующий претендент.
Да, высоковато. Думаю, я и сам бы не достал. А местные парни — длинные, как жерди. Им в самый раз.
Прутик, густо краснея, постарался куда-то ретироваться. Потупив взор, он стремительно «сбежал» с места позора, так что я настиг его аж у стены Обштинськой Купы.
— Эй! Ты куда?
Прутик резко остановился.
— А я… а я… думал, что вы уже ушли… что вы в трактире…
— Как тебе тут? Нравится?
— Не плохо, — уклончиво ответил Семён.
— Ясно… Пошли, пройдёмся по рядам торговцев. Отведаем местных блюд.
И мы вернулись назад на площадь. Где-то час бродили среди празднующей толпы, пробуя на вкус всякую диковинку.
Стало ясно, что от Семёна, как от толмача, есть толк. Он довольно сносно (так мне казалось) разговаривает с местными. Парень быстро свыкся с отведённой ему ролью и, очевидно, это ему нравилось.
— Ладно, — улыбаясь, сказал я. — Пора назад, к Первосвету…
— Постойте, — одёрнул меня Семён. — Тут… тут…
Он явно напрягся, подслушивая разговор двух мужчин.
— Что случилось? — озабочено спросил я.