— Как окорока? — спросил северянин.
— Хорошее мясо… Сколько за него хотите?
— Это подарок.
— Да? Щедро… Тогда и я вам кое-что дам, — хозяин взял подмышки мясо, и направился в дом.
Через несколько минут он вернулся с большой сулеей.
— Это старое вино. Очень хорошее, — улыбаясь, проговорил хозяин.
Бор поблагодарил, взял бутыль и протянул его Первосвету.
Следующий день прошёл в сборах. Выяснилось, что сама Ярослава не ехала. Её компаньон тоже.
— Мы отбываем в столицу… по делам, — поясняла Глебова.
Бор пожал плечами: ему было всё равно. Главное, добраться до Старой слободки.
Обозы тронулись рано утром. Ярослава дала какие-то указания своим людям, при этом кидая косые взгляды на Бора. Потом прошлась по Первосвету.
— Я ей нравлюсь, — тихо проговорил гигант северянину. — Точно говорю.
— Угу, — отвечал Бор.
— А этот Булатов… я с ним ещё разберусь…
— Дров только не наломай, — усмехнулся северянин.
Он поехал в конце каравана. Первосвет и Прутик заняли место в середине.
Через несколько часов дорога зашла в Клыкастый лес. Погода была отличная. Светило солнце, дул лёгкий свежий ветерок. Телеги поскрипывали, лошади похрапывали, а люди тихо о чём-то переговаривались.
Чуть особняком ехал Платон Бочаров — тот самый человек, который вёз товар семейки Ушлых из столицы, и с которым договаривался Гордей Булатов. На вид он был средних лет. Его густые каштановые волосы, шапкой спадающие на плечи, тронула едва приметная седина. Одет он был неплохо: не броско, но весьма изящно. Носил острую короткую бородку. Было видно, что это человек дела, а не пустой болтовни.
Семён, ехавший в некотором одиночестве, с любопытством глядел по сторонам.
Лес был сырой. Меж высокими стволами деревьев ютились громадные папоротники. С веток капало, иногда за шиворот. Где-то вдалеке постукивал дятел, иногда щебетала какая-то лесная птица. Но чаще всего тут кружили здоровенные черные вороны. Порой были такие места, где они плотно облепляли верхние ветки деревьев, росших вдоль Битого тракта. Эти птицы молча глядели на проезжающих. И такая картина наводила на робкую душу Прутика страх, заползающий змеёй в самое нутро паренька.
Дорога была широкой, большей частью прямой. Под копытами лошадей и колёсами телег чавкала жирная коричневая грязь.
Уже час, как все ехали молча. От этого было ещё тоскливей. Никто не давал команду на привал. Очевидно, ехать решили до самого вечера.
Семён не выдержал и завёл негромкий разговор с возницей. Тот добродушно усмехнулся в жиденькие усы и негромко проговорил:
— Битый тракт… он такой… Как вот только до Бранного моста доберёмся, то на той стороне Малиновки дорога получше будет. Да леса там чуть поспокойнее…