— О, пожалуйста…
Бет Гарнер сделала некоторые пометки в личном деле Ника, в открытую лежавшем на её столе. Она делала записи мелким, чистым, аккуратным почерком.
— Итак… Как дела? — спросила она. — В повседневной жизни? Есть ли проблемы со сном, или что-нибудь типа того?
— Дела идут отлично, Я говорил тебе… дела идут так хорошо, как…
— Как?
— Как только они могут идти, когда у тебя такая работа, как у меня, и департамент всё время тебя сдерживает, намекая, что ты — полный кретин.
— Теперь можешь поверить, что это не так. Это я тебе говорю. Ты ведь мне доверяешь?
— Да, — спокойно ответил Карран.
И он говорил правду. Не потому, что она была психоаналитиком с белым воротничком, но потому что кроме всего прочего и перво-наперво она была его другом.
— А что в личной жизни? Есть ли тут о чём доложить? Хочешь ли о чем-нибудь рассказать мне?
— Моя личная жизнь… О, наверное, ты имеешь в виду мою сексуальную жизнь? Что ж, в этом смысле у меня всё в норме. — Он сделал паузу и улыбнулся. В действительности, не было смысла лгать ей. — Моя половая жизнь, по правде, находится в глубоком дерьме с того самого момента, как я перестал видеться с тобой. Перестал встречаться с тобой вне твоих профессиональных обязанностей. — Он поднял руку и показал ей раскрытую ладонь. — Видишь, у меня уже мозоли стали появляться.
— Это ведь что-то юношеское, Ник? Правда?
— Я думаю, да. Извини, Бет.
— Пьёшь? Ты воздерживаешься от алкоголя?
— Вот уже три месяца, — ответил он. — Для человека с потребностями в выпивке крепостью не менее «Джека Даньелза» три месяца без рюмки — это настоящее событие.
— Наркотиками балуешься?
— Нет.
— Кокаин?
— Никакого кокаина, — многозначительно ответил Карран. — Бет, я работаю без задних ног. Я не пью, я даже больше не курю.
Она улыбнулась. Человек, бросивший курить при такой сумасшедшей работе, показывает чудеса самообладания.
— Как это, не куришь?
— С этим тоже покончено, — коротко пояснил Ник. Он находился здесь уже более пятнадцати минут, и им овладевали нервы. Ему жутко хотелось уйти отсюда, вернуться на улицу и отыскать того, кто зарезал Джонни Боза. Его работа была столь же сильнодействующа, сколь и любой наркотик. — Теперь, Бет, не будешь ли ты так любезна сообщить Внутренней службе, что я в форме? Это я, не больше не меньше, здоровый, полностью готовый полицейский. Так что дай мне возможность свалить отсюда к дьяволу.
Бет Гарнер сделала паузу перед ответом. Удовлетворить его просьбу — значит, никогда больше его не увидеть, даже по работе. Она не могла больше рекомендовать ему посещение психиатра. Ей казалось, что Ник представляет из себя именно то, что только что он сказал: нормальный полицейский детектив с грязной работой, которую кому-то всё равно надо выполнять — вот так, если, конечно, на свете существует «нормальный» детектив по расследованию убийств.