Снова встреча представителей разных народов Муоса. Теперь они держат книгу с надписью «Конституция Республики». Несколько натянуто-бодрых рисунков, запечатлевших «счастливую» жизнь республиканцев и до конца свода остаётся метров пятнадцать, просто закрашенных голубой краской – видимо припасённых для будущих эпизодов картинной летописи.
Только опустив голову, Вера заметила, как ей свело шею. Рассеянно потирая её рукой, она несколько минут стояла под впечатлением увиденного. Историю она, конечно, знала: рассказывал отец на уроках, кое-что читала в блеклых брошюрках, изданных уже в Муосе, свою версию истории рассказывали ей диггеры. Но раньше она к летописям Муоса относилась как к сборникам рассказов, не более того. И вот партизанским художникам удалось всё свести в единое целое. С этого потолка вопили десятилетия горя и боли тысяч людей, скрежет их немыслимой воли к выживанию, прорывающейся сквозь стальные путы безнадёги. Как яркие вспышки, разрывающие кромешную тьму отчаяния, в подземельях появлялись герои, которые, жертвуя собой, не давали этому миру уйти в небытие.
Вера прошла несколько шагов назад. Не смотря на боль в шее, она ещё несколько минут, задрав голову, рассматривала Светлану. В диггерском изложении истории Муоса Светлана была второстепенным героем. Но теперь из потаённых уголков Вериной памяти всплыло всё то, что она знала про эту девушку по рассказам своего отца ещё в Мегабанке. Светлана любила жизнь, любила Муос и его жестокое население. И больше жизни она любила Присланного. Её жизнь была короткой и яркой. Рассказ о её смерти, и поныне вышибает слезу у слушателей. Вера смотрела вверх и завидовала этому портрету. Бросив взгляд на пустой участок потолка, она решила, что там вряд ли найдётся место для её изображения. Но она сделает всё, чтобы быть достойной этого.
Вера резко повернулась и пошла к своей группе. Не смотря на твёрдо принятое решение, какая-то неприятная тяжесть легла на её сердце. На неё по-прежнему смотрели глаза Светланы - в этот взгляд партизанский художник вложил что-то такое, чего Вера не находила в себе.
5.
- За Победу! – молодой администратор Партизанской Глеб Батура поднял алюминиевую кружку с дурно пахнущим самогоном, выгнанным из картофельной патоки.
Они «вечеряли» в администраторской, хотя партизаны по-старинке называли кабинет начальника командирской. Это единственное помещение станции, окрашенное изнутри. Безвкусная и неаккуратная окраска кабинета всё же скрывала ту убогую неприветливость, которую внушала посетителям сама станция.