Но большей частью выкинги вели себя мирно. И, несмотря на свою разгвоздяистость, мужиками они были серьезными и надежными. Именно они, курсируя ежедневным дозором по реке ниже Буянова, некогда углядели в здешних местах ту самую шайку пришлых лиходеев, от которой потом оба поселения отбивались дружным скопом. Помогали выкинги и при перевозке людей и грузов. А в последнее время Гуннар все носился с идеей дальнего похода. Пестрянка впадала в более широкую и глубокую реку, где-то далее протекавшую через небольшой городок, и выкингов все тянуло посмотреть, кто живет и что происходит спустя двадцать лет после Рагнарёка на тех далеких берегах.
Незадачливых же похитителей бабки-матрениной козы с тех пор в обоих поселениях именовали не иначе как Козловодами и долго еще глумились, припоминая им надранные розгами приключенческие места.
– …а еще говорят, что у каждого лешего и кикиморы есть древнее, доставшееся от предков, могущественное оружие. Называется оно «привод», – рассказывал многознающий Ингвар. По пути в Персюки как-то сам собой зашел разговор про обитателей Леса. Сперва сторожились – а ну как эти самые обитатели услышат в своих схронах и оскорбятся? Потом осмелели. – Правда, им воевать уже нельзя – нет нужных припасов. Говорят, когда-то в Лесу росла белая клюква, которой и стреляли из этих священных приводов…
– Как из луков? – всунулась любознательная Ёлка.
– Ну… наверно. Ты не перебивай, а то не буду рассказывать! Или вообще домой отправлю!
– Молчу, молчу! – девочка испуганно прихлопнула рот ладошкой и знаками показала, что нема, как рыба.
– Ну так вот. Теперь эта белая клюква больше в Лесу не растет, и ихнее оружие предков утратило свою силу и перестало стрелять… Чего, вы думаете, они для своих забав на горохоплюйные трубки перешли и у нас вечно горох с поля тырят?
– А что они сделали с теми священными приводами?
– Они теперь на них фапают! – авторитетно заявил Ингвар, повторяя непонятное слово, слышанное от взрослых.
– Что-что делают? – не понял Васятка.
– Ну… молятся! – на этот раз не слишком уверенно пояснил приятель. – Повесят на стенку землянки и молятся, как на идолов. А еще – похваляются друг перед дружкой. У кого привод больше и толще – тот и самый крутой, потому что его бог – самый могучий. Из таких они и вождей себе выбирают.
– Во, дикари! Вождь – это ведь самый смелый и мудрый… А не тот, у кого копье длиннее!
– Вестимо, не тот!
Где-то ближе к Буянову от накатанной лесной дороги отходила в сторону колея, ведущая в Персюки. По словам взрослых, раньше хутор был жилищем местного лесничего, но хозяин, как говорили, уехал куда-то по делам незадолго до Судного Дня, да так и сгинул неведомо где. Позже в его избушке поселились персидцы Алишер и Шехназ, по каким-то только им ведомым причинам решившие не уходить вместе со всеми в Осиновку, а остаться в лесу и жить отдельно от всех прочих. Взрослым те причины, возможно, казались странными, но ребятишки считали само собой разумеющимся, что знахарь, умеющий делать всякие таинственные зелья и водящийся с лесными обитателями, живет в лесу опричь людских поселений.