Митяй умолкает, проводит ладонью по лбу. Потом протягивает руку и берет со стола фотографию, для которой Лёнька по поручению начальника Базы только что закончил мастерить новую резную рамку.
На снимке смеялись четверо. Легендарный Комбат обнимал за плечи жену в длинном бежевом сарафане. Чуть впереди стояли паренек лет десяти и пятилетний мальчуган – оба в зеленых шортах и камуфляжных футболках. Между мальчишками гордо расположился большой воздушный змей, на черном полотнище которого нарисована алая буква «Z» и печатными буквами криво написано «Зорро».
Юрий Харитонов
Родственные души
– Эй, умник! – от резкого окрика Тёмка вздрогнул и внутренне сжался, но шаг не сбавил. Станция Проспект Большевиков, на которую они с отцом переселились буквально два дня назад, нравилась ему все меньше. Мало того, что вокруг новая, незнакомая обстановка и люди, так еще пацаны прицепились. Идут от самой школы.
– Эй! Тебе говорят! – мальчика грубо дернули за воротник, заставляя остановиться. – Глухой, что ли?
Тёмка развернулся, крепко сжимая потрепанный холщовый мешок со школьным барахлом. Ребенка обступили три пацана, причем выбрали такое место между жилых построек, где редко ходили взрослые. Они были на год или два старше, а в одном из них Тёмка узнал задиру, который цеплялся ко всем на переменах, – звали его Генкой или, за глаза, Дегенкой. Производной от «дегенерат». Плюс пара неряшливо одетых пацанов, которые везде и всегда следовали за своим главарем и ему поддакивали.
– Первый день в школе, – задира слегка толкнул Тёмку, – и уже умничаешь?
– Ничего не умничаю! – испуганный мальчик пытался говорить так же резко, но вызвал лишь ухмылки.
– Слышали? – Генка мотнул головой друзьям, показывая, как смешно звучат слова мальчика. А те были готовы стараться – тут же сдавленно захихикали. – Не умничает! Ха! А это твое выступление? Дай вспомнить… «Белеет одинокий парус…» В каком-то там тумане и что-то ищет, кажись.
– Это же просто стих! – горячо заметил Тёмка, но Генка прервал его довольно бесцеремонно:
– Что за парус такой? Море? Туман? Ты больной?
– Нет, – он пытался подобрать слова, но выходило туго, и тогда он начал говорить какую-то ерунду: – Я мальчик. Мне десять лет. И я… И я…
– …дебил, – подсказал Генка под дружный хохот дружков. Но сам он уже совсем не веселился, а, напротив, грозно сдвинув брови, стал надвигаться на Тёмку, тыча ему пальцем в грудь. – Слушай, мелочь! Мне все равно, что ты там знаешь. Мне по барабану, что ты весь такой ученый. И то, что тебя училка похвалила, мне по фиг. Понял?