– Шета!
Я же при последних словах испуганно прижала руку к губам. Мамочки! Действительно поцеловала?
– Но я же ректор! Я должен это пресечь! – Голос был грозным и не игривым, перед шкафом мелькнула тень проходящего мимо дракончика, и следующие слова прозвучали еще отчетливее. – А то где это видано, ректор ловит уползающую адептку, чтобы зацеловать ее.
– Я такого не говорил, – отчаянно застонал Дакар.
– А ты просто не помнишь, – уже нормальным голосом мимоходом заметил дракончик и, откашлявшись, продолжал: – С ума девка меня свела! Выпей со мной, Шеточка, и держи покрепче, чтобы я к ней в комнату не вернулся.
Грохот известил о том, что в дракона что-то полетело, но судя по звуку и хихиканью, цели не достигло.
– Хватит чушь нести, Шета.
Сквозь хихиканье донеслись слова:
– Если неправда, чего так злиться-то?
– Сейчас ледяной душ тебе устрою! – послышалось мстительное, и я не удержалась от улыбки, представив картину, разворачивающуюся за дверью.
– Ну я же говорил! – радостно заявил дракончик, и грохот усилился. Мимо моей щели промелькнули две тени, и я поняла, что в комнате начались догонялки. Хитрый жук убил двух зайцев: и пошалил, и игру получил. Тихонько хихикая, я уже не боялась, что меня услышат, потому как эта парочка была полностью поглощена друг другом. Была надежда, что Шета выскользнет из башни и уведет за собой погоню, тогда и я смогу потихоньку смыться.
– О, Юна! Я, кажется, влюбился! Переезжай в мою комнату, выходи за меня, и мы вместе усыновим Шету, – подвывая от смеха, заявил дракончик, проносясь мимо шкафа, и я снова прыснула. Нет, картина, конечно, ужасная, но как же он достал, наверное, ректора. Даже мне не удавалось доводить Дакара до такого градуса, чтобы он бегал за мной с желанием убить. Вдыхая пыльный воздух, я неожиданно поняла, что щекотка в носу вернулась, и обеими руками зажала рот и нос, сдерживая чих. Он просился наружу, но я держалась, и когда он победил, чихнула неслышно, чем можно было бы гордиться, если бы не вздрогнула так, что навалилась на дверь и кубарем выкатилась на ковер. Дверцы шкафа с грохотом закрылись за моей спиной, и когда я подняла голову, увидела, как Шета с ректором замерли в нескольких метрах от меня, так и не завершив очередной круг. Если Шета был не сильно удивлен моим внезапным появлением, то о ректоре подобного сказать было нельзя. Глаза его были вытаращены, руки расставлены, и сам он скорее напоминал статую человека ошарашенного и остановленного на бегу, кем, собственно, и являлся. А затем он, видимо, вспомнил содержание подслушанного мной разговора, и глядя на него, я тоже почувствовала, что краснею.