Прокопий применил к гуннам два из четырех критериев, которые, по его мнению, определяют народ. Как и готы, Οὐννιϰὰ ἔθνη характеризовались своим расовым типом – были уродливыми и имели темную кожу; и по образу жизни – являлись кочевниками. То, что Прокопий обошел молчанием их религию, вполне понятно: в отличие от антагонизма между арианством и православием она не играла никакой роли в отношениях с римлянами. Не было у Прокопия оснований и обращать внимание на язык гуннов. Как советник Велизария, он имел возможность изучить язык готов и, возможно, вандалов: это были языки великих королей и воинов. Но вовсе не стоило изучать тарабарщину, на которой говорили странные телохранители – массагеты. Для благородного уха Прокопия их говор, должно быть, звучал, используя китайское сравнение, словно «карканье сорокопута». Но все же он упоминал о гуннах, как и о готах. Если последние говорили на одном языке, то же самое должно было быть справедливо и для первых. В одном случае нам ясно указывают, что кутригуры и утригуры, названные гуннами Прокопием, Агафием и Менандром, были того же рода, одевались таким же образом и имели такой же язык. «Такой же» не значит идентичный. Язык вандалов, безусловно, был близок к готскому, но не более. Могли существовать выраженные диалектические отличия в речи разных гуннских народов и племен, но они, очевидно, понимали друг друга.
Небольшой фрагмент у Иоанна Антиохийского проливает больше света на раннюю византийскую концепцию этнического имени «гунн». В 513 г. Ипатий, племянник императора Анастасия, попал в плен к гуннским федератам Виталиана. Полихрония и Мартирия, которым по должности было положено общаться с гуннскими послами, отправили к гуннам с 1100 фунтами золота, чтобы выкупить Ипатия. Иными словами, среди interpretes diversarum gentium, которые подчинялись magister officirum, были специальные люди, в обязанности которых входило общение с гуннскими послами. Не с тем или другим племенем, а с народом гуннов, который, очевидно, имел единый язык.
Настоящее исследование было бы невозможно без бесценного труда Дьюлы Моравчика «Византинотуркика», содержащего сведения винатийских авторов о венгерских племенах. Только тщательным изучением литературных контекстов, в которых появляются имена, мы можем приблизить решение проблемы гуннского языка. И для нас бесполезны предполагаемые византийские правила транскрибирования иностранных имен. Они меняются от автора к автору и от века к веку. До XII в. β могла передавать и b, и v. У Созомена Βαρδησάνης Бар-Дайсан, и Βίϰτωρ, Ἀρδαβούριος Приска – Ардавур в латинских источниках, и Βαλάμερος – Валамир Мπ вместо начального b впервые появилось в XII в.