– Я – избранный Предками, зовут меня Охтангул. – Здесь он выдержал гордую паузу и продолжил вроде как безразлично: – А мой род ни о чем тебе не скажет. Как-то не повезло мне с предками. – Шаман позволил себе усмехнуться. – Не из шахнидов я и к сарматам отношения не имею. В отличие от тебя, Рахмангул! Где твой отец, где князь, которому мы присягали и который много меда из уст своих лил, лишь бы не пошли за большинством народа! Лишь бы остались здесь. Шатер этот каменный охранять, наверное. – Охтангул так потешно выкинул руку в сторону княжеского дворца, что толпа не выдержала – грохнула в идиотском смехе.
– Т-ты… т-ты… ишач… – Рахмангул задыхался от ярости. Красные глаза полезли из орбит, изо рта потекла пена. Вырвав саблю из ножен, он попытался проломиться сквозь четверку охраны – крепких молодых людей, которые с видимым напряжением сдерживали воинственные порывы своего будущего сюзерена.
Ситуация замерла в недолгом равновесии: качнется влево – толпа полезет штурмовать дворец, в надежде на несметные запасы пищи, которой не было; качнется вправо – посмеется и разойдется ждать еще немного; качнется вперед – побежит в пятно, наплевав на все обещания. Создавалось впечатление, будто равновесие держалось с помощью гигантской юлы: вращаясь, она плотно стояла на месте, невзирая на тонкость опоры; потеряла запал – зашаталась. И колебания ее становились все опасней и опасней.
Как часто бывает в приключенческих книжках, «на пике страстей» случилось событие, нежданное ни одной, ни другой стороной: перед первым рядом толпы, напротив возмущенного шамана появилась «зыбучая яма» из которой выскочил Рус, лицом – известный малому числу тиренцев, по слухам – всем. По тому, как рефлекторно отпрянул Охтангул, можно было понять, что он входил в число тех, что знал Пиренгулова зятя в лицо.
– Охтангул! – Рус, широко улыбаясь звериной улыбкой, раскинул руки, словно пытался обнять любимого шамана. Шаман отшатнулся вместе с частью завороженной русовским оскалом толпы. – Со времен Баланборской битвы не виделись! Как ты там, старый товарищ? – Говоря, Рус делал вид, что желает приблизиться к «боевому другу», который явно не знал, что делать: вцепился в посох до побледнения костяшек и, прищурившись, шептал призывы. – Кстати, привет тебе от старца Барангула. Надеюсь, помнишь еще своего бывшего начальника? – Произнося два последних предложения, Рус убрал звериную ухмылку.
Шаман замер, закрыл глаза и надолго задумался. Наконец руки на посохе расслабились, взор открылся, и он выдал речь, как и прежние, усиленную «повелением Предков»: