Своя ноша (Николаев) - страница 50

Свекровь — излюбленная тема Анны Семеновны. Я с облегчением подумал: ну, пронесло, теперь весь свой запал обрушит на несчастную старуху. А последнее замечание Сергея Ивановича заставило ее и совсем забыть обо мне.

— Знаю, какая слабая! Все играет. Артистка! «Люди добрые, помогите до дома дойти, сын родной есть и внучка, а вот никому не нужна. Снохушка против меня настроила…» Тьфу, врунья! Врать — не слабая.

— Хватит, Аня, — кротко произнес Сергей Иванович, слушавший жену с закрытыми глазами.

Он никогда ей не перечил. Заступиться за бабушку могла лишь Татьяна, ей одной в доме позволялось своевольничать, но и она в этот раз словно воды в рот набрала. Помню, однажды она рассказывала, как ее, еще совсем маленькой, с Маринку или чуть постарше, отправляли в деревню к бабушке, как она пила там парное молоко, как ходила с бабушкой на речку полоскать белье. Речка была неглубокая, мостики выходили чуть ли не на середину, и по обеим их сторонам среди плоских зеленых листьев росли белые и желтые лилии; было хорошо, солнечно, и бабка в то время была совсем не вредная и никакая не артистка, а, наоборот, очень добрая, заботливая, сажала на колени, рассказывала сказки или пела что-нибудь старинное, жалостное… Может, об этом и вспоминала теперь Татьяна?

Я же за все пять лет видел старуху не больше трех раз; высохшая, морщинистая, в белых пигментных пятнах, на самом деле, верно, очень слабая: передвигается по коридору в уборную, придерживаясь руками за стенку.

Анна Семеновна могла бы еще о ней распространяться, но с улицы позвонили. Сергей Иванович пошел открывать и вернулся через минуту с тетей Пашей. Тетя Паша два раза в неделю приходила обихоживать старуху.

— Ты ведь знаешь что и где? — спросила у нее Анна Семеновна.

— Знаю, — ответила тетя Паша. — Сидите кушайте.

Разговоров за столом больше не было. Все слушали.

Сначала в ванной заплескалась вода, потом проскреблись по коридору шаркающие шаги, загудел голос тети Паши:

— Вот так, разденемся… Потрем бочок… теперь другой…

Вскоре тетя Паша крикнула:

— Хозяюшка, принеси-ка бинт, неладно у нас!

Анна Семеновна встала из-за стола, ушла в ванную и возвратилась уже вместе с тетей Пашей. Та западала на левую ногу и была очень крепкой: прокопченная, обветренная на лицо, с крупными, почти мужскими руками. Глаза смотрели остро.

— Кожа совсем высохла, — объяснила тетя Паша, расправляя закатанные рукава синего спецовочного халата. — Истончилась. Чуть мочалкой тронула — и ширк, словно папиросная бумага.

— Выпей-ка, тетя Паша, — предложила Анна Семеновна, наливая вина в чистую рюмку. — Работа у тебя тяжелая.