- И получать его, - добавил Дэкс.
- Представляю себе эту вечеринку. После того, как мы дадим нашей девочке кончить несколько раз, мы найдем уютное местечко, подальше от толпы, такое, чтобы мы могли задрать ее юбку. Тогда ты сможешь принять в себя наши члены. Ты будешь это делать молча, иначе все тебя услышат. И каждый будет знать, как хорошо мы тебя трахаем.
Она и не предполагала, что может возбудиться только от этих слов, но ее лоно сжалось и содрогнулось. Это было настолько хорошо - далеко за пределами того, что она себе представляла. Она хотела всего того, что они предлагали.
- Но я думаю, так как она новичок, сегодня мы могли бы отказаться от условностей. Промедление невозможно.
Дэкс лизнул ее клитор.
- Согласен. Я страстно мечтаю погрузить свой член внутрь ее лона, но я предоставлю лишить ее девственности тебе, брат. Я отшлепал ее первым, а ты был тем, кто нашел ее.
Дэкс застонал.
- Давай подготовим ее.
Его пальцы оказались у входа в ее киску. И он нежно ввёл один из них внутрь ее. Потом еще один. Ханна старалась не стонать, когда он заполнил ее, его огрубевшие руки были на удивление нежными, но доставляемые ими трения отправляли ее еще ближе к краю. Каждый раз, когда он растягивал ее, раздвигая пальцы, будто ножницы, по ее телу пробегал жар.
Это будет так же, когда он окажется глубоко внутри нее? А Слэйд? Она могла быть девственницей, но не была наивной. Если они собирались делить ее, девушка знала, что это означает. Они бы заполнили ее одновременно, спереди и сзади. Что бы она почувствовала тогда?
Жаркая волна желания обожгла Ханну.
- Она все еще чертовски тугая, - Дэкс продвинул свои пальцы немного глубже.
Прижав девушку еще ближе, Слэйд провел языком по ее шее.
- Держу пари, что у нее самая тугая киска, которую мы когда-либо трахали.
Их пленница, между прочим, собиралась стать для них последней женщиной. Дикие собственнические чувства обуяли ее. Мужчины полагали, что они были ее захватчиками, но, может быть, и ей это тоже удастся. Она упивалась страстью, которую ощущала.
До этого момента любовь была чем-то спокойным. Ее чувства к бабушке были нежными и дружескими. Любовь к матери и сестре требовала самоотверженности и терпения. Но эта, о, эта страсть требовала такого доверия, которого Ханна никогда не оказывала. Она бросала вызов смелости девушки... и все же, сильные эмоции и возбуждение были такими же естественными, как дыхание. Пленнице было позволено быть ненасытной в своей любви к ним.
Ханна ухватилась за это чувство обеими руками и прижала его к своему сердцу. Эти мужчины были надежными якорями, и первый раз в жизни девушка была уверена, что может летать.