— Каких козлов?
— Разумеется тех, что так кстати изловил мой тигр. А у тебя были варианты?
Судя по смущению парня, варианты таки были, но он скорее позволит тигру спать в своей постели, чем признается.
— Нет, — нагло соврал Кехт. — А разделывать могу.
— Славно. Тогда ты помогаешь с грифоном и разделкой туш, взамен я выдам вам ногу козла.
— И крупы, — тут же обнаглел он.
— Только на похлебку, — сурово отрезала я.
— На похлебку мало, — уперся верный оруженосец. — Я выдергивал из грифона копье, так он мне чуть руку не откусил.
— Хорош заливать, — фыркнула я. — Да на тебе и царапины нет!
— Все раны у меня в душе, — с надрывом заявил он.
Надо же, какой актерский талант. Впору прослезиться. Однако и хватка у него не подкачала. Таким вот отрокам дай пальчик, так руку по самые ступни отгрызут и не подавятся.
— Нет. Крупы больше не дам. Но могу выделить вам две козлиные шкуры. Будете ими укрываться. Ночи наверняка холодные, даже в этом раю.
— В пещере тепло, — нагло заявил Кехт.
Интуиция подсказывала, что он имеет в виду мою пещеру, которую показала Арданассак. Вот наглец. Уже и местечко себе присмотрел.
— Очень на это надеюсь, — вполне искренне согласилась я.
— Постой. Хочешь сказать, нам придется ночевать снаружи? — возмутился он. Вся боль за несправедливость этого мира царила в сероглазом взоре. — А вдруг на нас нападут дикие звери или тролли?
— Стыдись, Кехт! Твой рыцарь только что сразил целого грифона. Разве испугает его жалкая кучка троллей или стая волков? Ты сомневаешься в воинской доблести сэра Толеснала? — укоризненно воскликнула я.
Парнишка засопел, как сердитый еж. Судя по выражению лица, воинские таланты Толеснала давно вызывали в нем сомнения, но он вовсе не спешил признаваться малознакомой девице в своем открытии.
— Но он ранен, — выдвинул последний аргумент Кехт.
Если он рассчитывал раздуть в моей душе искру жалости, то сильно просчитался — ее угольки давно потухли.
— Тем ценнее его жертва. Вернувшись в замок своего отца, он сможет потрясти воображение своей прекрасной дамы правдивым рассказом о жутких лишениях.
— Если ты боишься за свое целомудрие, то по древней традиции между вами можно положить обнаженный меч, — не сдавался он.
Я глубоко вздохнула. Ну как объяснить оруженосцу благородного рыцаря, что мне вовсе не улыбается ночевать в тесной пещере в компании двух особей мужского пола, чье понятие о личной гигиене застыло на уровне «дождь прошел, и я стал чистый». К тому же третий сын графа Норыльского умудрился совершить путешествие в полном воинском облачении, сняв которое, вряд ли стал пахнуть розами. Немного поразмыслив, я вспомнила, что, судя по рыцарским романам, благородных сэров хлебом не корми, дай принести какой-нибудь обет. А еще раньше в кельтских племенах принято было накладывать гейсы (запреты-табу). Причем гейсы могли быть весьма оригинальными. Например, не пить молоко в походе. Или не оставаться на ночлег в том доме, из которого виден огонь или свет после захода солнца.