Но до имения нужно сперва доехать.
Можно имение сбыть, никуда не уезжая – какому-нибудь столичному, но и это заняло бы время, следовало бы списаться с матерью и ее управляющим.
Также, можно было, наверное, застрелиться, но очень не хотелось.
Не отдать карточный долг – дело немыслимое.
Следовало идти – к знакомому Иудею, либо к Азиату. Сынок выбрал Иудея.
Час стоял поздний, и ему пришлось долго стучаться, прежде чем экономка открыла дверь. Сам ростовщик жил на втором этаже. Пришлось подождать в лавке. Иудей, пожилой полный мужчина с нависающими кустистыми бровями, спустился вниз в скором времени, одетый небрежно, заспанный, недовольный. И сказал сухо:
– Здравствуйте.
– Здравствуй, наиподлейший.
Иудей усмехнулся. Наиподлейшим его как-то назвал заезжий поэт-южанин, и все картежники столицы, с которыми ему приходилось иметь дело, об этом каким-то образом прознали и всякий раз пользовались случаем подразнить ростовщика – что по каким-то особым, личным причинам, доставляло ему удовольствие.
– Чем могу служить?
– Нужны деньги.
– Сколько?
– Сто пятьдесят тысяч.
Наиподлейший решил, что ослышался.
Обращались к нему часто, долги и проценты платили почти всегда, потеря нескольких сотен время от времени его не смущала. Опытный, он определял платежеспособность любого клиента, обменявшись с ним несколькими словами, и ошибался очень редко. При этом был он человек благосклонный, и даже добрый, и известны были случаи, когда он просто отказывал просителю, дабы предупредить будущие неприятности – именно ради блага самого же просителя. Также он однажды, оставив просителя в лавке, отправился к кредитору сам, и заплатил долг целиком, а вернувшись, прочел просителю длинную лекцию о том, что ежели у человека вся жизнь впереди, а кругом много возможностей, то и не следует эти возможности хоронить, поддавшись сиюминутной страсти. Словом, был он убежден, что честность, доброта, и даже известная степень щедрости, в коммерции могут быть выгодны, если быть достаточно твердым.
Но – сто пятьдесят тысяч?! Одна пятая этой суммы считалась во время оно вполне приличным состоянием. Удачно вложив такую сумму в недвижимость, в лес, или в прииски, можно было рассчитывать на безбедную жизнь.
– Простите … сколько?
Сынок повторил.
– Когда?
– Сейчас.
Иудей что-то прикинул в уме, помялся, вытер толстым запястьем лысый лоб, и сказал:
– У меня столько не найдется. Если вы готовы подождать неделю или две…
– Не могу, – возразил Сынок. – А у кого есть?
Иудей с сомнением смотрел куда-то мимо Сынка.
– У кого … у кого. Интересные вы вопросы делаете, сударь.