– Впрочем, – сказал Барон, пожимая плечами и переходя на язык страны, в коей жили Сынок и Барыня, – я мог бы просто дать ему в морду. И сберечь таким образом эти самые пятьдесят тысяч. Он много пьет, от военной выправки и следа не осталось, хлипкий стал. Ладно, это все вздор, а поговорить я с вами, сударыня, хотел вот о чем. Когда-то давно, лет пятнадцать назад, я уж посылал человека в этот город, чтобы выяснить, что сталось с одной из ваших бывших крепостных, а именно, с женщиной по прозвищу Полянка. Ответ я получил, и ответ неутешительный. Ее к тому времени не было уже в живых. Год назад, посещая столицу лично, я навел дополнительные справки. Ответ был тот же, но появились сомнения. Я не люблю, когда всякое говно вроде вас и вашего сына морочит мне голову. Потому-то я и требую, чтобы вы дали мне прямой ответ. Если Полянка жива и по-прежнему находится в вашем распоряжении, я ее у вас куплю. За те же тринадцать денариев, которые за нее заплатили в прошлый раз. С учетом времени, разумеется, сумма выросла – двадцать денариев дам. Говорите: жива Полянка?
Барыня не верила своим глазам.
– Позвольте, – сказала она. – Неужели … вы ее сын?
– Я ее сын, – подтвердил Барон. – А сестра моя – ее дочь. А все государи Европы – мои хорошие знакомые. Равно как и все судебные приставы. – Он поднял трость и стукнул ею по краю стола, на котором Барыня раскладывала пасьянс. Барыня вздрогнула. – И вам даже в голову не может придти пугать меня бумагами, согласно которым я тоже являюсь вашей собственностью. Кто поверит содержательнице публичного дома?
– Ничего этого не нужно, – миролюбивым и несколько виноватым тоном сказала Барыня. – Я признаю, что выгляжу в твоих глазах чудовищем…
– На вы, пожалуйста, сударыня.
– В ваших глазах. У меня во время оно не было иного выхода, но я отдаю себе отчет, что содеянное простить трудно. Мать ваша скончалась восемнадцать лет назад. К сожалению, это правда. Вы хотели бы посетить могилу…
– Нет, – сказал Барон. – Не сейчас. Я просто хотел посмотреть вам в глаза, сударыня. И послушать, что вы скажете. Посмотрел и послушал. В церкви вы бываете редко – это странно, ибо как правило люди из вашей области деятельности очень набожны – замаливают грехи ежедневно. Вам, наверное, стыдно обращаться к Богу. От Него ведь ничего не утаишь, невинной овечкой не прикинешься. А я не Бог, и потому вам не стыдно, бровью не поведя, лгать мне в лицо. Помогают вам в этом, наверное, опыты вашей молодости – вы ведь из актрис в дворянство проникли?
– Я не лгу вам, сударь, – строго сказала Барыня.