— Руки! — Александр Игнатьевич не повысил голоса, но тон, каким он сказал это слово, заставил Гольда вздрогнуть. — Покажите руки.
— Что вам до них?
— Вам нечего бояться показать их, если это руки честного человека.
Правая рука Гольда носила следы давнего ранения, пальцы ее были слегка скрючены.
Голос Лазаревского звучал спокойно и ровно.
— Магнус — вот ваше имя. Вас еще хорошо помнят во Флоридсдорфе. Вы присвоили чужие документы и чужую биографию. Теперь понятно, почему вам не нравится наш мост. Хотите еще драться? Извольте!
Александр Игнатьевич схватил Гольда за воротник пиджака и, подведя к двери, вышвырнул во двор.
— Лида, — сказал он тихо, — принеси чашку и мыло. Мне нужно помыть руки. Погоди, вот еще что: не смогла бы ты на завтра приготовить пельмени? Я хочу пригласить к обеду Бабкина и Гаврилова…
Гольд уткнулся лицом в рыхлую землю клумбы. Подхватив оброненный портфель, он поднялся на ноги и, опасливо глянув на освещенную веранду, торопливо заковылял в сторону от виллиса, у которого стоял Джо Дикинсон. Он намеревался проскочить мимо шофера, но едва приблизился к нему, как сильный удар в челюсть, от которого в глазах сверкнули ослепительно белые и зеленые молнии, свалил его с ног.
— На память о сегодняшнем вечере, — сказал Джо, усаживаясь за руль.
Виллис выехал со двора.
Гольда поднял и отвел к столу в уголке двора Лаубе. Повалившись на спинку стула, Гольд замычал от боли. Лаубе поднес ему стакан вина. Стуча зубами о края стакана, Гольд выпил. Они долго сидели молча. Гольд стонал и хватался за челюсть. Затем, заикаясь, попросил еще вина. Выпив, он облегченно вздохнул.
— Вы в состоянии разговаривать со мной? — спросил Лаубе.
— Да. А что такое?
— Я слышал ваш разговор с Лазаревским.
— И что вы скажете по этому поводу?
— Только то, что я не желаю рисковать своей частью денег. Ваша статья так же страшна Лазаревскому, как мыльный пузырь иголке.
— Вы так думаете?
— Да. Это не бомба, а всего лишь жалкий мыльный пузырь. И поэтому прошу возвратить мне двадцать тысяч шиллингов. Пусть Хоуелл рискует своими, а у меня нет охоты. За вас, как выражается капитан, я не поставлю и двадцати шиллингов.
— Позвольте, — слабо запротестовал Гольд. — Я эти деньги заработал. Я написал статью. Вот она, в кармане. Я сейчас же сдам ее в редакцию… Я буду бороться…
— Делайте что хотите — меня это не касается. Отдайте мне мои деньги! Двадцать тысяч!
— Вы их не получите.
— Кто же мне помешает их получить? Мои деньги!
Лаубе выхватил из-под руки Гольда портфель, раскрыл его и, вынув десять пачек, сложил их на столе.