Вспоминается мне наше совместное, почти месячное путешествие по западным областям Украины летом 1953 года. Здоровье Павла Михайловича уже было серьезно подорвано, но он с радостью согласился на эту поездку. Ежедневно два, а то и три выступления перед читателями, встречи со студентами, с учителями и школьниками, а лето было жаркое и душное. Даже писатели значительно моложе Остапа Вишни порой так изматывались за день, что засыпали, не ужиная, а Павел Михайлович не подавал вида, что он устал, что ему трудно. Даже поздними вечерами в его комнате не пахло покоем и отдыхом. К нему постоянно приходили местные литераторы, артисты, просто любители его творчества, но больше всего времени он отдавал людям, которые приходили с теми или иными жалобами, приходили за помощью или советом. Эти люди искренне верили: Вишня напишет, Вишня протелеграфирует, Вишня позвонит по телефону, и все будет решено правильно, все станет на место.
Однажды зашел я в номер Павла Михайловича в Дрогобыче, кажется, уже в двенадцатом часу ночи, а он сидит у стола, внимательно просматривает какие-то бумаги. Я спрашиваю:
-- Почему до сих пор не спите? Чем так зачитались?
-- Не спится, братцы, не спится. "Делов" этих, как говорится, "делов"! Вот только что был у меня один дедок из Подгорья. Отрезали у старика часть огорода, а он считает, что незаконно отрезали. Всюду уже писал, жаловался, а теперь вот принес мне свои бумаги. Говорит: "Если уж вы не поможете, значит, никто больше не пособит моей беде". Вот изучаю его "делы". Кажется, и впрямь обидели старика зри. Придется завтра сходить к председателю облисполкома.
И так ежедневно, и так всегда. Общественная деятельность, разбор всяческих жалоб и заявлений, да и связанные с ними хлопоты отбирали у писателя добрую треть времени, хотя эта нелегкая работа вовсе не входила в его обязанности. Но жить иначе Вишня не мог. Такова уж была его натура, такое было у него сердце. Помочь человеку, поддержать его в беде Вишня считал своим первейшим долгом.
Во время этой поездки нашей писательской бригаде приходилось не раз выступать в пионерских лагерях. Выезжая на встречу с пионерами, Павел Михайлович ужасно волновался. Таким взволнованным я видел его, пожалуй, только в Черновцах, когда студенты университета засыпали его цветами и на руках пронесли с площади, куда мы подъехали на машинах, на сцену актового зала университета, где Вишне устроили такую овацию, что, казалось, обрушится потолок.
Подъезжая к пионерскому лагерю, я не вытерпел:
-- Чего вы так волнуетесь, Павел Михайлович?