У очага в огромном, обитом кожею кресле восседал полновластный диктатор этого крошечного мирка, достопочтенный Рамм, или, как принято было произносить его имя, Рамм Рапли. По происхождению он был валлонец и знаменит древностью своего рода, ибо его бабушка была первым белым ребенком, родившимся в этой провинции. Но еще большую славу снискали ему богатство и звание: он много лет сряду занимал высокий пост олдермена, и даже сам губернатор при встрече с ним снимал шляпу. Обитым кожею креслом он завладел с незапамятных пор и восседал на этом своего рода троне, становясь все дороднее и дороднее, пока, наконец, по прошествии ряда лет не заполнил его целиком. Для подданных слово его было непререкаемо, ибо, обладая огромным богатством, он не нуждался в том, чтобы подкреплять свое мнение доказательствами.
Трактирщик ухаживал за ним с особенною предупредительностью, и это происходило не потому, что он платил более щедро, чем его собутыльники, но потому, что монета, полученная от богача, всегда кажется полновеснее. У трактирщика к тому же были всегда наготове какое-нибудь словцо или шутка, которые он и сообщал на ухо августейшему Рамму. Рамм, правда, никогда не смеялся и постоянно сохранял на своем лице выражение важности и даже угрюмости, чем несколько походил на большого цепного пса, но тем не менее время от времени одарял хозяина знаками своего одобрения, которые, представляя собою нечто, с позволения сказать, вроде хрюканья, доставляли хозяину неизмеримо большее удовольствие, чем раскатистый хохот менее богатого человека.
– Ну и ночка ожидает кладоискателей, – сказал трактирщик – в этот момент вокруг дома как раз бесновался, завывал и стучал в окна яростный порыв ветра.
– Как? Разве они снова взялись за дело? – сказал слепой на один глаз капитан английской службы на половинном окладе, весьма частый посетитель трактира.
– Конечно, – ответил трактирщик, – а почему бы и нет? Недавно им здорово повезло. Говорят, будто они нашли в поле возле садов Стюйвезента большую кубышку с деньгами. Люди считают, что она была закопана в стародавние времена самим Питером Стюйвезентом, голландским губернатором нашей провинции.
– Чепуха! – заявил одноглазый вояка, добавляя к большому стакану бренди немножко воды.
– Вы можете верить или не верить, это как вам угодно, – сказал трактирщик, несколько уязвленный словами английского капитана, – но всему свету известно, что когда голландцам, пришел конец и красные мундиры[2] захватили провинцию, губернатор зарыл значительную часть своих денег. Болтают сверх этого и о том, что пожилой джентльмен бродит и посейчас в наших местах, и притом в том же самом камзоле, в котором он изображен на портрете, что висит в родовой резиденции Стюйвезентов. – Чепуха! – повторил офицер на половинном окладе.