– Что? Он или ты? Хочешь, чтобы я сделала выбор здесь и сейчас?
– Нет.
– Что тогда?
– Ты не мечтаешь, чтобы он остался здесь?
– Ты не понимаешь, – покачала я головой.
Бенджи ведь не знал, каково это – терять дорогих людей. Он понятия не имел, что значит прощаться навсегда.
– Пойму, если ты объяснишь.
– Нет.
– А он в курсе? Ему известно, что случилось с тобой?
Я не ответила. Не могла. Сай знал обо мне нечто такое, о чем я отказывалась рассказать Бенджи, и это было слишком тяжело.
Взгляд Бенджи скользнул в сторону, челюсть напряглась.
– Я ему не рассказывала. Он сам знал.
– Наверное, я тоже мог бы узнать, если бы не уважал твою личную жизнь.
– Он улетает. А ты – нет. Я же говорила, в другой ситуации…
– Я видел, как он на тебя смотрит. Слышал, как с тобой говорит и что именно говорит. Он любит ту самую женщину, которую люблю я. И это меня беспокоит, – сквозь зубы процедил Бенджи.
– Да не любит он меня! Это совсем не то, к чему он привык. Я его просто заинтересовала. Ты же видел, как держится с ним Аполлония. Он растерялся. Но он любит ее!
– И тебя, – мгновенно откликнулся Бенджи.
– Ух! – прорычала я, складывая руки на груди. – Если твой бред и правдив, это не имеет никакого значения!
– А если имеет? Тогда он в любой момент может посадить тебя в свой корабль и увезти! От меня! Ты хоть представляешь, что я чувствую? У кого-то есть такая власть, такая сила, чтобы… уничтожить тебя?
– Мой отлет тебя бы уничтожил? – спросила я, в упор глядя на Бенджи.
Брови Бенджи сошлись у переносицы, все его лицо напряглось от гнева и тревоги. Он понял наконец, что такое прощание навсегда и как оно способно изменить человека. Изменить все вокруг.
– Я ведь вроде как люблю тебя, – призналась я.
Отчаяние на лице Бенджи сменилось удивленной улыбкой.
– Это правда?
Новые взрывы встряхнули горизонт. На этот раз ближе.
Доктор Зет провел по лицу дрожащей рукой:
– Они скоро доберутся до колледжей. Мы должны их предупредить. Я… мне нужен «Сильвер».
Я повернулась к профессору:
– Они слышат, что происходит. Но большинство людей из городка уехали на каникулы. А остальные успеют эвакуироваться до того, как вы туда доберетесь. А вы никогда себе не простите, если не убедитесь лично, что Брамбергера нет в этом здании. Или что он здесь.
– Я никогда себе не прощу, если студенты погибнут, не успев сбежать вовремя.
Профессор попятился на несколько шагов.
– Погодите! – воскликнула я, вскакивая.
Он повернулся ко мне спиной и зашагал к мопеду.
– Вас же убьют, доктор Зет! Доктор Зет, я с вами говорю! – закричала я.
Все равно в складах никто меня не услышит сквозь вой сирен.