В партию вступали на фронте лучшие. Коммунистами стали капитан В. Гуменчук, лейтенант И. Ильков, старший лейтенант А. Храмченко, старшина С. Худайбердыев, старшина В. Шустеров. Лейтенант А. Дронов вступил в ВКП(б) в 1942 году.
Враг только в первое время войны был сильнее, хитрее, искуснее, с немалым опытом. Но с 1943 года боеспособность войск выравнялась, затем солдаты, офицеры Красной Армии превосходили немецкие по боевому мастерству. Наши генералы более грамотно и эффективно, чем немецкие, владели системой ведения боевых действий, применения оружия и боевой техники. Когда фельдмаршала Паулюса уже после войны спросили, правда ли, что в советском плену он обучал русских офицеров и генералов, он ответил: «Мне нечему было бы научить даже унтер-офицера Красной Армии». Сим победиши.
Что было, то было, и политобработка, и кое-кто из политруков норовил почаще находиться рядом с кухней, а не в окопах. Но правда состоит в том, что на уровне отделения, взвода, роты наше военное руководство сумело организовать эффективную психологическую, самое главное – профессиональную боевую подготовку. Гораздо лучшую, чем у немцев, победитель всегда прав!
Блокада СМИ о правде войны продолжается. Понятны причины, по которым наши потери пытаются раздуть, увеличить, представить Советский Союз и весь наш народ какой-то дикой ордой, которая завалила «цивилизованных» немцев трупами, в то время как еще более «цивилизованные» американцы воевали чуть ли не в белых перчатках и исключительно хирургическими инструментами. Это все геббельсовщина, подхваченная мастерами мифологем из-за бугра, а также нашими, доморощенными «грантоносцами». Однако непредвзятые факты опровергают фальсификации.
Мы учимся сопротивляться лжи об отцах-дедах, которые якобы панически бежали от врага, пачками сдавались в плен, шли в атаки то пьяными, то под автоматами заградотрядов. Геббельс говорил, что чем больше лжи, тем лучше. Но каким тогда чудом свыше победили самую сильную армию мира? Да еще и самостоятельно, якобы без участия Главнокомандующего и даже вопреки ему! С другой стороны: врут и перевирают – значит, боятся.
Тридцать лет А.Т. Дронов не упоминал в семье о войне, я не подталкивал, хватило такта, только догадывался о причинах молчания. После контузий и ранений глухота душила психику, отказывал вестибулярный аппарат, приезжая из командировок, он цеплялся за стенки, падал с ног. Семья понимала, это – война. Спустя долгие годы его дети Владимир, Вера, Валерий приехали в станицу Шумилинскую, где отец работал главным зоотехником МТС. Сосед-станичник Виктор Васильевич Суяров вспомнил: «У вашего отца на спине было два рубца от войны».