клуб, казино, фитнес-клуб…
– Разве это social life? – смеется Андрюха, разгребая завал кирпичей на месте обрушившейся печи. – Вот это, я понимаю, – social life. А после этого мы и «Жигулевским» оттянемся…
– «Балтикой», – поправляет его Женя Большой. Он патриот родного города Санкт-Петербурга.
– Ты питерский шовинист, – пытается поддеть его Андрюха. – У нас в Москве площадь Революции есть. А у вас в Питере что?
– А у нас площадь Восстания.
– Революция круче восстания.
– Не, восстание круче революции. Когда революция побеждает, такой отстой получается....
Я все время думаю: что им Бакунин?
Разумеется, никакого настоящего Бакунина они не знают, как вообще не желают углубляться в слишком глубокое прошлое. Да, было там что-то: Маркс, Интернационал, какие-то дрязги… Но вообще Бакунин – это круто. Бакунин – это огонь. Бакунин – это свобода.
«…Свобода! Только свобода для каждого и для всех! Вот наша мораль и наша единственная религия… Быть свободным – это право, долг, все счастье, все назначенье человека…».
Что такое «свобода»? Ничего, только слово. Или «осознанная необходимость»? Нет, это как-то по-философски выхолощено… А как архетип это слово всеобъемлюще, оно включает в себя такие разносторонние представления, как личная независимость, воля, полет, красное, голубое, покой, счастье…
Никто не вложил столько страсти в слово «свобода», как Бакунин. О, он умел произносить «могучие», «огромные» слова!
Свобода!
Freedom!
Libertad!
Может быть, поэтому эти ребята и помнят его.
В воспоминаниях Ильи Эренбурга описано, как во время гражданской войны в Испании он в автомобиле вместе с какими-то деятелями Коминтерна обогнал колонну анархистов на марше и, попросив остановить машину, спросил:
– Вы за кого, ребята?
– Мы за I Интернационал! – хохоча и потрясая винтовками, закричали они. – За товарища Микаэля Бакунина!
И в этом тоже была свобода.
После возни с сажей и битым кирпичом приходится стирать не только джинсы, но и трусы. Работают анархисты азартно, как шабашники. Но только до обеда. Потом – свободное время. На вечер выходного дня намечена лекция об экзистенциализме, презентация стенгазеты «Прямухинская дисгармония» и дегустация ликера «Бейлис», приготовленного из водки и сгущенного молока. Дождавшись вечера, я отправляюсь в Лопатино, соседнюю деревню, где во время своих летних наездов анархисты живут в пустующем старом доме. Над крышей дома обвис мокрый черно-красный флаг. Огромная эта крыша, как, впрочем, всякая крыша старого крестьянского дома на русском Севере, укрывает собою не столько жилье – сруб с кухонькой, сколько огромный внутренний двор – хлев, сеновал и дровеник. В нем еще чернели древние, давно наколотые и частью успевшие сгнить дрова. Лебеда вплотную подступила к воротам пустого хлева. Откуда-то в прореху крыши бежала вода…