Иногда Деннис прерывал мои раздумья, спрашивая, не мог ли бы я или Ив выкурить для него сигарету. Вопрос демонстрировал его уверенность в том, что в гиперпространстве топология всех человеческих тел непрерывна, поэтому он без всякого Труда может получить все, что захочет, прямо из наших тел. Так мы прожили пять дней - сон наяву, в котором ощущался явный перебор палиндромов и каламбуров. Мы испускали удивительно мало волн для взаимодействия с "реальным" миром, который нас окружал. Никто не приходил, чтобы поглазеть на нас или на наш лагерь. Можно было подумать, что мы превратились в невидимок. Однако утром десятого марта все изменилось.
Все пять дней я почти не отходил от хижины и не бывал дальше короткого отрезка тропы, который отделял ее от выгона. И вот в то на редкость ясное утро, после завтрака, поболтав с Деннисом, я убедился, что он ведет себя спокойнее и объясняется членораздельное, чем во все дни после эксперимента. Он показался мне таким благостным и умиротворенным, что я совершил неизбежную ошибку:
принял это за чистую монету. Прихватив с собой Ив и сачок для бабочек, я отправился прогуляться по тропе вглубь джунглей.
Тропа, белевшая промытым мелким песком - местами его слой доходил до нескольких дюймов, - словно манила все дальше, в чащу. Не успели мы пройти и четверти мили, как желание одержало верх над интересом к чешуекрылым. Риск, что на нас могут наткнуться витото, которые пользовались тропой, только увеличивал наш пыл. И вот, отбросив всякую осторожность, мы скоро забыли обо всем на свете. Что это было за наслаждение посреди буйной зелени проникать в сокровенные глубины Ив, сначала пушистые, потом гладкие и скользкие, и орошать их влагой! "Это за Владимира", - мелькнула у меня мысль: ведь в алчном уме Набокова всегда переплетались "зеленая" страсть и бабочки.
Мы отсутствовали не более сорока минут, но, вернувшись на поляну к хижине, обнаружили там лишь звенящую, гнетущую тишину, печать пустоты и заброшенности. Я больше не боялся, что Деннис заблудится в лесу и пропадет. Более того, я был совершенно убежден: каким бы ни было его состояние, такая участь ему не грозит. Чего я боялся, так это того, что он может привлечь внимание окружающих к нам и к пограничному участку, который мы исследовали.
Оставив Ив в лагере на случай, если явится Деннис, я побежал на выгон, а потом через него - к миссии. На бегу я убеждал себя, что брат, должно быть, просто отправился навестить Ванессу с Дейвом и что я найду его у них. Я был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, что колокола миссии, безмолвствовавшие все дни недели, кроме воскресенья, уже некоторое время звонят. Взойдя на пригорок, откуда открывался вид на "речной дом" и озеро пониже чорро, я увидел Ванессу: она вела Денниса по направлению к дому. Явившись туда, я почувствовал, что ситуация сложнее, чем я предполагал.