Ночь была очень темна. Бабалачи, выйдя из своей бамбуковой хижины, стоял, обратившись лицом к реке. Как ни тиха бывает ночь, она никогда не может быть вполне безмолвной для чуткого уха, и Бабалачи показалось, что он различает другие звуки, кроме журчания воды. Ему послышался шум, странный шум. Он не мог ничего различить, но какие-то люди в лодке должны были быть очень близко, так как до него долетали слова.
— Ты думаешь, что это и есть то самое место, Али? Я ничего не вижу.
— Должно быть тут, туан, — отвечал другой голос. — Не попробовать ли пристать?
— Нет, подрейфуем немного: в темноте легко наскочить у берега на бревно. Мы можем увидеть свет из какого-нибудь дома. Ведь в усадьбе Лакамбы много домов, не правда ли?
— Великое множество, туан, — но я не вижу нигде света.
— И я тоже, — проворчал снова первый голос.
— А я вижу. Теперь я знаю, где причалить, туан.
Несколько взмахов весел повернули шлюпку носом вверх по течению к самому берегу.
— Окликни, — послышался очень близко бас, который, как был уверен Бабалачи, должен был принадлежать белому, — Окликни, не выйдет ли кто-нибудь с факелом. Я ничего не вижу.
— Кто говорит на реке? — спросил Бабалачи тоном, выражавшим изумление.
— Белый, — ответил Лингард с лодки. — Неужели в богатой усадьбе Лакамбы не найдется факела, чтобы помочь гостю причалить?
— Нет ни факелов, ни людей. Я один здесь, — нерешительно ответил Бабалачи.
— Один! — воскликнул Лингард. — Кто ты?
— Слуга Лакамбы. Но причаливай, туан, и посмотри на меня. Вот моя рука… Теперь ты в безопасности.
— И ты один тут? — спросил Лингард, осторожно входя во двор. — Какая темнота, — пробормотал он про себя. — Можно подумать, что весь мир вымазали черной краской.
— Да, один. Что ты еще сказал, туан? Я не понял.
— Ничего. Я рассчитывал найти здесь… Да где же они все?
— Не все ли равно, где они, — мрачно ответил Бабалачи. — Разве ты пришел к моим родичам? Последний из них отбыл в дальний путь… и я здесь один. Завтра и я ухожу.
— Я приехал повидать одного белого, — сказал Лингард, медленно продвигаясь вперед. — Он не ушел ведь?
— Нет, — отвечал Бабалачи. — Человек с красной кожей и жесткими глазами, чья рука сильна, а сердце слабо и безумно.
— Он здесь? — спросил Лингард.
— Нет, не здесь, — ответил Бабалачи, — не здесь, туан, но и не далеко. Не отдохнешь ли ты в моем жилище? Найдется, может быть, рис, рыба и чистая вода, не из реки, а ключевая…