— А чего звоните-то? — спросил Федя, весьма смутно представляя себе, кто таков Яков Ефимович.
— А дело у меня имеется, Феденька. Очень важное, между прочим. Имею информацию о совершающемся сейчас тяжком преступлении. Как порядочный человек и как гражданин, считаю своим долгом поделиться важной информацией, потому что… ну и все такое прочее.
— Преступление? — насторожился Федя. — Какое преступление?
— Наитягчайшее, — сказал Яков Ефимович. — Я так думаю, что совращение малолетней.
— Что-что? — удивился Федя. — Это как же?…
— Он мне говорит «это как же»! Ой, ой… Ну, слушайте, молодой человек, что я имею вам сказать по этому поводу… — и Яков Ефимович поведал Феде вкратце то, что сам недавно услышал от Васи Нечитайлы и Мыки.
— Ну, — засомневался Федя Гвоздев, — какое же это совращение? Развлекаются ребята… Я за них… хи-хи-хи… даже рад.
— Он мне будет говорить «развлекаются ребята»! — всплеснул руками Яков Ефимович на другом конце провода. — Он-то, может, и развлекается, а она-то, если судить по имеющейся у меня информации, малолетняя! Неразумное, так сказать, дитя!
— Ну, так и что же? — не мог взять в толк Федя Гвоздев. — Ну, малолетняя… Сейчас эти самые малолетние — ого… сами знаете, какие! Нас с вами еще научат… Короче говоря — развлекаются.
— Ой, ой! — горестно произнес Яков Ефимович. — Развлекаются — в густых кустах и вдалеке от мира… А если, например, он ее там держит насильно? Или даже не насильно, а просто — купил дурочку за шоколадку и пачку дешевых сигарет? А если, прямо сказать, он сексуальный маньяк? Маньяки — они любят, чтобы все было именно в кустах… а потом придушит девчонку, и поминай как звали.
— Да какой еще маньяк… — неуверенно сказал Федя.
— Я так считаю, — змеиным голосом произнёс Яков Ефимович, — что эти ваши слова, Федя, есть официальное мнение всей нашей милиции? И, стало быть, в качестве таковых я могу их присовокупить к своей будущей статье?
— Это к какой еще статье? — насторожился Федя Гвоздев.
— К разоблачительной, Федя, — сказал Яков Ефимович. — По поводу злодействующего в городе маньяка и реакции нашей милиции в связи с таким прискорбным фактом нашей жизни. Вернее — о полном нежелании нашей милиции реагировать на сей прискорбный факт.
— Ну… — впал после этих слов в размышления Федя. — А вы-то сами, к слову говоря, для чего мне об этом рассказали?
— По двум причинам, — сказал Яков Ефимович. — Во-первых, потому, что я честный человек и не могу, получив наиважнейшую информацию, не уведомить о том родную милицию… о чем, между прочим, семь минут назад я вам, Федя, уже докладывал. А во-вторых, я прошу у вас позволения самолично присутствовать при поимке маньяка в качестве репортера. Это же будет замечательный репортаж! О том, как наша славная милиция вовремя среагировала на сигнал от обеспокоенных граждан и разоблачила маньяка! Готовьте дырочку для ордена, Федя…