— Там такое творится… — Обычно степенный приказчик говорил сбивчиво, торопливо. — Господа Крузенштерн и Лисянский, а пуще того лейтенант Ратманов и мичман Берг собрали всех господ офицеров на шканцах и подбивают к мятежу… Такой вой подняли, хоть святых выноси! Крамольными речами порочат вас, ваше превосходительство, как с-само… Я и сказать-то не осмелюсь… Требуют силой вытащить ваше превосходительство на палубу, дабы предать суду, а единым начальником своим признать господина капитана…
— Да кто они такие, чтобы судить меня — государева посланника? — По лицу Резанова пробежала гневная судорога. — Я тотчас выйду к ним, и бунтовщики узнают…
— Что вы… Помилуй Бог… Ваше превосходительство, нельзя вам туда… Не ровен час и впрямь худое может случиться…
— Господин Резанов! — неожиданно раздался из-за двери чей-то голос. Камергер узнал в говорившем лейтенанта Ромберга — земляка и ярого приверженца командира «Надежды». Ни посланник, ни Шемелин не слышали, как лейтенант очутился под дверью каюты. «Должно быть, подслушивал…» — подумал Николай Петрович брезгливо, но ответил Ромбергу с привычной вежливостью:
— Чего вам угодно, сударь?
— Извольте немедля идти на шканцы! Офицеры обоих кораблей вас ожидают, — нарушая все нормы этикета, отвечал лейтенант.
— Вы забываетесь, Ромберг! Не по чину мне следовать вашим вызовам и дерзости от вас выслушивать. — Посмотрев на Шемелина, с тревогой следившего за его переговорами, добавил чуть дипломатичнее: — Тем паче нынче я нездоров для каких бы то ни было объяснений и переговоров. Соизвольте передать это господину капитану.
— Ага! — злорадно воскликнул за дверью Ромберг. — Как браниться с командиром экспедиции, так вы здоровы, а как к разделке идти, так сразу — больны! — И лейтенант затопал прочь по палубе.
В каюте повисла гнетущая тишина, прерываемая только ударами океана о корпус «Надежды».
«Николай Угодник! Спаси и помилуй!» — мелко перекрестился Шемелин, а Резанов опустился на кровать — в его словах о болезни правды было куда больше, нежели желания оттянуть развязку.
Прошло несколько томительных минут, и вот послышались шаги уже нескольких человек. Затем раздался голос Крузенштерна. Игнорируя принятое обращение к главе миссии «ваше превосходительство» и простое «сударь», капитан выкрикнул из-за двери:
— Несите ваши инструкции! Оба корабля в неизвестности о начальстве… Так продолжаться не может!
При звуках капитанского голоса самообладание вновь вернулось к посланнику, однако переговоры он повел все же через дверь:
— Господин капитан! С меня довольно уже оскорблений и дерзостей, чинимых мне вами и вашими офицерами! Ни следовать вашим приказам, ни тем паче указов государевых нести вам я не обязан! А само ваше неведенье представляется мне надуманным: вам сии указы читаны были еще в Кронштадте. Посему прошу оставить меня в покое…