Жданов задумчиво разглядывал открытую перед ним картину. Наконец он обернулся к Федору.
– Покажи мне кого-то из них. Пекхара или Яму, например.
Щербатской принялся бережно листать альбом и в конце концов остановился на картине, изображавшей белокожего бога, едущего верхом на льве и целящегося из лука. У бога было три головы и шесть рук, в которых он держал разное оружие. Жданов какое-то время рассматривал картину, затем указал в ее нижнюю часть.
– Не могу рассмотреть. Что это?
Федор Ипполитович прищурился, потом встал и вышел в кабинет, откуда вскорости вернулся с большим увеличительным стеклом. В его выпуклом глазе мелкие детали изображения удалось рассмотреть.
– Видимо, это жертвенные подношения… – пробормотал Щербатской, щурясь, – сердце… легкие… это, видимо, печень… а эти, помельче…
– Нос и язык, – за него закончил Георгий Филимонович.
Товарищ его выглядел раздосадованным.
– Как же я раньше не подумал, – сокрушенно покачал он головой, – это ведь традиционные жертвоприношения, которые делаются докшитам. Правда, уже много лет их заменяют слепками из теста…
– Видать, не все. – Жданов аккуратно закрыл альбом. – Оба слуги были не инструментами, но жертвами, которые да-лама приносил для успеха своего предприятия…
– И как это поможет нам? – неуверенно поинтересовался Щербатской.
Жданов пожал плечами.
– Боюсь, что никак. В лучшем случае, узнав о пропаже человека, мы можем предполагать, что в течение часа-двух после его исчезновения будет совершено убийство. Ты не возражаешь, если я закурю?
– Нисколько.
Щербатской унес альбом в кабинет, а Георгий Филимонович достал из портсигара папиросу и некоторое время раскатывал ее в пальцах. Тонкая, почти прозрачная бумага издавала едва слышимый хруст.
– Завтра Богдо-гэгэн будет проводить большую торжественную церемонию, – решив, как видно, сменить тему беседы, сообщил Федор Ипполитович, вернувшись в комнату. – Ожидается значительное скопление народа. Тебе раньше доводилось присутствовать на подобных церемониях, Жорж?
– Нет. – Жданов чиркнул спичкой и сделал пару затяжек, раскуривая папиросу. Аккуратные паутинки серого дыма поднялись к потолку.
– Весьма рекомендую, – сев за стол, Щербатской повернул ручку самовара, наполнив свою чашку кипятком, затем долил заварки и бросил пару кубиков сахару. – В Ургу в эти дни приезжают тысячи паломников. Религиозность этих туземцев европейцу кажется поразительной: они могут часами ждать появления своего Живого Будды, который в итоге произнесет лишь краткое благословение.
– Мне казалось, что подобные церемонии должны быть обставлены с большой пышностью, – заметил Жданов, несколько успокоившийся под воздействием табачного дыма.