– Хорошо, – кивнул Жданов не дождавшемуся ответа хорунжему.
Нестеровский, закончив говорить, развернулся и отправился восвояси, оставив Георгия Филимоновича в некотором смятении. Взвесив обстоятельства и рассудив, что Дашевича навестить сегодня все равно придется, Жданов отправился-таки к приказчикам. Непродолжительная беседа выявила, что помимо Рабданова на постоянной службе в российском консульстве числились восьмеро бурят и два монгола. Договорившись, чтобы их собрали для разговора, Георгий Филимонович отправился в лазарет.
Мина, с которой Аркадий Семенович встретил гостя, была еще более пасмурной, нежели вчерашняя.
– Вам уже сообщили? – вместо приветствия спросил он.
Жданов кивнул, затем пригладил бакенбарды и достал из кармана портсигар.
– Угоститесь? – спросил он Дашевича, открыв крышку.
Тот кивнул.
– Всенепременно. – Протянув руку, он достал папиросу и, размяв ее в пальцах, прикурил от спички, зажженной Георгием Филимоновичем.
– Зачем меня позвали, голубчик? – спросил Жданов, также закуривая.
Аркадий Семенович выпустил мощную струю дыма.
– А как же без вас? Взялся за гуж – не говори, что не дюж.
– Но позвольте! Что же мне теперь – всякую смерть россиянина в Урге расследовать?
– Отчего ж всякую? – удивился Дашевич. – Эта смерть к вам отношение имеет самое прямое. Не нужно быть сыщиком, чтобы понять, что Сурядова и девицу эту один и тот же живодер к Богу отправил.
– Вот как? – удивился Жданов. – И как же вы это поняли?
– Страсть у него есть приметная. К хирургическим опытам.
Выражение лица Георгия Филимоновича сделалось непроницаемым. Подозрение это теплилось в нем еще с первых слов хорунжего, но отчего-то очень не хотелось верить этому подозрению.
– Где тело? – коротко поинтересовался, глядя на медика.
Тот затянулся, выпустил дым через ноздри.
– Я предостерегаю вас от осмотра погибшей. – Аркадий Семенович говорил спокойно, невозмутимо, словно о вещах совершенно обыденных. – Мороз предотвратил разложение, а вот местное зверье до тела таки добралось. Вид не слишком приятный, смею вас заверить.
– Понимаю. И все же мне необходимо осмотреть ее.
– Воля ваша, – не стал спорить Дашевич. Несколькими глубокими затяжками докончив папиросу, он затушил окурок и выбросил его в урну. – Прошу за мной, – рукой указывая на дверь, пригласил он.
Вид погибшей действительно был крайне неприятен. Стараясь не обращать взгляд на повреждения, которые уже после смерти нанесли ей следы когтей и зубов, Жданов осмотрел рану, послужившую причиной смерти несчастной.
– Несомненно, убийца обладает немалыми познаниями в хирургии, – прокомментировал Аркадий Семенович, – равно как и необходимым инструментарием. Хотя школа, безусловно, не европейская.