Вовка зажал палку между ног, открыл банку, жадно сделал несколько глотков. Потом протянул Григорьеву перочинный ножик.
– Ты в бардачке забыл.
– Считай, что это подарок.
Вовка убрал ножик в карман, старательно допил пепси, смял банку.
– Пап, а у меня еще новость, – сказал он. – Я тут немного не усидел на месте и прогулялся. Но я недалеко, честное слово. Так вот, мне кажется, я нашел ту женщину, про которую читал. С червоточинами.
Григорьев посмотрел на небо в кляксах, отстраненно подумал: «Дайте выспаться и отдохнуть!» – а вслух произнес:
– Ты уверен?
– Знаешь, вот на сто процентов! – заверил по-детски возбужденно Вовка. – Она была с кудрявыми волосами, рыженькая такая, ну точь-в-точь! И червоточины у нее расползлись по шее, по щекам, на руках тоже были и на спине! Я как увидел, сразу почувствовал! Как думаешь, я могу так же как ты, ну… видеть тех, кого надо зачистить?
– Почистить. И потом, Вовка, я не знаю. Не уверен, что ты вот так, с первого раза…
– А давай проверим? Давай сходим к ней и посмотрим, а?
– Ты адрес знаешь?
Вовка закивал, вскочил и взмахнул веткой, словно волшебной палочкой:
– Пап, я за ней проследил! Тут недалеко, иначе я бы не пошел! Она с каким-то дядькой, который, честно говоря, тоже весь в червоточинах. Они в домике живут. Снимают, наверное. Мы же можем подойти и посмотреть, да? Посмотреть-то! А вдруг я прав? Вдруг это мое первое такое предчувствие! Представляешь? Вот это подарок, пап! Вот это всем подаркам подарок!
И как бы ни ломила спина, как бы ни дрожали нагруженные за день руки, не болели мышцы и не стонали коленки, Григорьев не мог отказать.
– До могилы доведешь, – проворчал он незлобно, поднялся, растер поясницу. – Показывай, чего уж.
И они пошли темными улицами под звездным небом. Вовка впереди, Григорьев, прихрамывая, позади.
Шли минут двадцать, пока не остановились у невысокого забора, покрытого густым колючим хмелем. Забор был невысокий, и Григорьев легко смог разглядеть квадратный забетонированный двор, обставленный и затянутый виноградниками. Во дворе старенькая синяя «Волга» без колес, возле нее – стол и табуреты. Небольшая лампочка, торчащая из гроздьев винограда, выхватывала немногое и растягивала по углам тени. А в глубине двора – двухэтажный дом. Такие в Геленджике строят пачками, для сдачи туристам. На каждом этаже по четыре комнаты, общая кухня, душ и туалет. Еще один душ на улице. Григорьев сам такие домики помогал возводить много лет назад, поэтому прекрасно знал планировку. Хотя какая там планировка? Квадратные комнаты, низкие потолки, деревянная паршивенькая лестница между этажами.