Я попросила отца Ансельма молиться за них и сама обещала сделать то же самое.
В тот день, чуть позже, вернулся из Ренна Шарло, которому в июне исполнялось тринадцать лет. Я показала ему комнату, специально приготовленную для него, и сказала, что раз теперь он большой, то будет жить один. Как взрослый. А кроме этого, у меня был подарок для мальчика — ладная небольшая лошадь шоколадной масти.
— Это мне, мадам Сюзанна? — нерешительно спросил он, поднимая на меня глаза.
— Да, мой милый. Тебе уже пора ездить верхом.
— Но я же не умею. Я никогда еще…
— Это не важно. Люк будет тебе хорошим учителем, Шарль. Ты же знаешь, что всякий дворянин должен уметь ездить верхом.
Подумав, он спросил:
— А за что это мне, мадам Сюзанна?
Я потрепала его по волосам:
— За то, мой мальчик, что ты хорошо учишься. И за то, что в этом году ты сдал экзамены досрочно.
Это была правда. Шарль уже вернулся домой, а Жан и Ренцо наверняка и через месяц не освободятся.
Лицо Шарля просияло:
— Вот как, вы знаете?
— Конечно, знаю, Шарль. Ты очень умный мальчик. Я хотела бы, чтобы и Жан был в чем-то похож на тебя.
Шарль осторожно и несмело гладил лошадь по гриве, а потом, словно решившись, быстро предложил:
— Мадам Сюзанна, у вас так много дел сейчас… ну, с маленьким… хотите, я буду вести записи в ваших книгах? Я смогу, честное слово!
Я не была уверена, что он сможет, но не поверить ему сейчас — это значило бы сильно его обидеть. К тому же до записей у меня руки не доходили. Подумав, я поцеловала его и кивнула.
— Давай попробуем, милый. Думаю, вреда от этого не будет.
И он смог. Каким неожиданным это ни было, но, проверив его работу через несколько дней, я была поражена серьезностью и вдумчивостью, с какими он взялся за дело. Он допустил совсем немного ошибок.
— У тебя большие способности, — проговорила я, все еще не веря своим глазам. — Просто необыкновенные для твоего возраста, Шарло! Я не знаю ни одного мальчика, который справился бы с этим!
— Так вы мне доверяете? — спросил он, бледнея от волнения.
— Доверяю, мой дорогой. И люблю тебя.
Я поцеловала его, впервые по-настоящему искренне пожалев, что так мало уделяла ему внимания и что ум этого ребенка развивался без всякой моей помощи и участия.
А потом наступила теплая и звездная июньская ночь.
Я долго сидела у колыбели и сама не заметила, как задремала. Мне казалось, я проснулась от света, внезапно проникшего в комнату. Свет шел со двора. Раздраженная, я поднялась, очень опасаясь, что свет разбудит Филиппа, и распахнула окно, готовая уже крепко отчитать нарушителя спокойствия.