– М-м-м? – Джерри все еще задумчиво перебирал листочки.
– Ты сказал, Дороти и Вивьен были едва знакомы. И уж точно не дружили.
– Да.
– Я просто… извини, я просто не понимаю, как такое возможно. Ты ничего не перепутал? – Она указала на фотографию улыбающихся девушек. – Что ты на это скажешь?
Джерри взял фотографию.
– Скажу, что они обе – очень красивые молодые особы. Качество пленки с тех пор заметно улучшилось. Технология черно-белой фотографии в сравнении с цветной…
– Джерри. – В голове Лорел явственно звучало предостережение.
– И… – Он протянул фотографию обратно, – я могу сказать точно, что семьдесят лет назад наша мама и другая девушка, стоя под ручку, улыбнулись в объектив.
Чертово научное мышление! Лорел скривилась.
– А это? – Она раскрыла «Питера Пэна» и ткнула пальцем во фронтиспис. – Здесь дарственная надпись. Смотри.
Джерри положил ежедневник на колени, взял книгу и прочел вслух: – «Дороти. Истинный друг – это свет в ночи. Вивьен».
Лорел понимала, что стыдно поддаваться мелочному чувству, и все равно не могла сдержать торжество.
– Это уже труднее оспорить, а?
Джерри упер большой палец в ямочку на щеке и задумчиво нахмурился.
– Да, согласен, это чуть похитрее.
Он поднес книгу ближе к глазам, поднял брови, всматриваясь, потом чуть наклонил ее к свету и, наконец, широко улыбнулся.
– Что такое? – спросила Лорел. – Что ты там увидел?
– Разумеется, ты не заметила. Люди гуманитарного склада вообще не очень наблюдательны.
– Джерри!
Он вернул ей книгу.
– Приглядись внимательнее. Текст написан разными авторучками.
Лорел пересела под окно, чтобы свет падал на книгу, поправила очки и всмотрелась в надпись.
Да, плохой из нее детектив. Лорел не понимала, как не видела этого раньше: слова о дружбе были написаны одной ручкой, имя «Дороти» – другой, тоже черными чернилами, но более тонким пером. Может, в авторучке кончились чернила и пришлось ее сменить? Какая-то уж слишком большая натяжка…
Лорел поняла, что хватается за соломинку, и ей сделалось стыдно, тем более что теперь она явно видела: почерк тоже немного отличается.
Дрогнувшим голосом она прошептала:
– Ты считаешь, мама вписала свое имя поверх надписи? Чтобы казалось, будто Вивьен подарила книгу ей?
– Я ничего не считаю. Я просто говорю, что текст написан двумя разными авторучками. Хотя в свете того, что пишет доктор Руфус, твоя гипотеза вполне правдоподобна.
– Да, – сказала Лорел, закрывая книгу. – Доктор Руфус. Расскажи все, что ты у него нашел про… – она помахала пальцами, – про мамины навязчивые состояния.
– Во-первых, это были не навязчивые состояния, а самые обычные навязчивые идеи.