Их трех принцесс Гессен-Дармшадтских выбрали среднюю Вельгельмину, но для знакомства с русским двором пригласили всех трех. Принцесс сопровождала матушка ландграфиня.
В славный город Любек из Петербурга была направлена свадебная эскадра. И надо же такому случиться, чтобы фрегатом, на котором везли Гессен-Дармшадтское семейство, командовал граф Андрей Разумовский. Он раньше жениха познакомился с невестой и потом не уставал рассказывать о высоких качествах прекрасной Вельгельмины своему другу цесаревичу.
Встреча царственных новобрачных состоялась в Петербурге. С первого взгляда Павел был очарован своей нареченной, на следующий день уже почувствовал, что влюблен, хотя Вельгельмина не сделала ответного шага навстречу жениху. Она выглядела сдержанной, если не сказать, надменной, в прекрасных голубых глазах вспыхивали вдруг искры, похожие на крошки льда. Она была великолепно воспитана, вымуштрована, словом, ни одной случайной фразы, ничего невпопад – настоящая королева!
Но что-то ведь усмотрел Павел в этой надменной девице. Может быть, она вполне соответствовала придуманному им образу средневековой дамы, ради улыбки которой он будет совершать рыцарские подвиги, но, скорее всего, он почувствовал в этой деве качества, которых самому ему недоставало. Он увидел в ней помошницу и друга, с которым можно будет достичь вожделенной цели – трона.
Но это все домыслы автора. Одно точно, и мы находим подтверждение этому в письме Павла. Сразу после венчания он пишет Разумовскому: «Дружба ваша произвела во мне чудо: я начинаю отрешаться от моей прежней подозрительности, но вы ведете борьбу против десятилетней привычки и побораете то, что боязливость и обычное стеснение вскоренили во мне. Теперь я поставил себе за правило жить как можно согласнее со всем. Прочь химеры, прочь тревожные заботы!»
Еще до свадьбы Павел в тайне от матери написал некое сочинение, которое назвал «Размышления, пришедшие мне в голову по поводу выражения, которым мне часто звенели в уши “о принципах правительства”». Панин знал об этом сочинении. Мало того, ненавязчиво (а может, навязчиво) подсказывая своему воспитаннику главный смысл. Вот что пишет Павел: «Законы – основа всему, ибо без нашей свободной воли они показывают, чего должно избегать, а следовательно, и то, что мы еще должны делать». Эта простая мысль дожила в полной свежести и до нашего времени, но много обходных путей, много…
Мы забыли сказать, что Никита Иванович Панин был масоном. Нет достоверных сведений, когда и в какой ложе он был принят в тайное общество, во всяком случае, мне они неизвестны. Сейчас Панин занимал среди вольных каменщиков ответственный пост, масонские заветы исповедывал свято и донес их до своего царственного ученика.