В среду с утра дед решил готовиться к сенокосу.
— Надо отладить инвентарь, — засуетился он. — Не то нагрянут помощники и застанут нас врасплох. Моргай тогда, оправдывайся.
— А нам чем заниматься? — спросил Витя.
— Будете мне подсоблять. Где что подадите, где поддержите. Заодно поучитесь налаживать косы. Глядишь, сгодится в жизни. Мужики вы у меня али нет? То–то! Должны уметь все, на что дед способен.
Мы уже заметили: если дед заводил речь о сенокосе, душа у него, как он иногда выражался, петухом пела! Вот и сейчас дед был в приподнятом настроении. Насвистывая мотив песни «По долинам и по взгорьям», он принес к дому длиннющую лестницу. Примерился к ней, будто ждал команды на старт. Мы и глазом не успели моргнуть, как он очутился на чердаке. Вскоре высунулся в дверцы и предупредил:
— Посторонитесь–ка! Еще зашибу ненароком…
Мы отступили подальше, следили, как дед играючи сбрасывает на землю литовки, вилы, грабли… Закончив это нехитрое занятие, он выставился наружу. Прислушался, подставил ладонь к уху. Спросил:
— Слышите? Никак кто–то едет.
Прислушались и мы. Действительно, доносился надрывный гул поднимающейся в гору машины.
— Александр не раньше пятницы пожалует. Бригадир тоже не обещал. Больше, как Шлыкову, некому, — размышлял дед вслух, не меняя позы. — Его машина, — сообщил нам еще до того, как «уазик» показался из–за поворота. — А на Шлыкова не похоже: больно быстро катит. Или стряслось что?
Машина резко затормозила у ворот. В ту же минуту из нее грузно вывалился крупный человек и хрипловато спросил:
— А где дед, пацаны!?
— Да тут я, — прокричал дед с чердака. — Кто за тобой гнался?..
— Эй, Николай! Слезай–ка побыстрее.
Дед проворнее, чем взбирался, спустился по лестнице вниз, подошел к машине.
— И не говори, сосед! — приезжий шагнул навстречу, протянул руку. — Представляешь, медведя угораздило в капкан! Ума не приложу, как к нему подступиться? Пристрелить боюсь: беды не оберешься…
— Ишь, какой прыткий, — дед отшатнулся от Шлыкова. — Пристрелить, говоришь?
— Так порешит же пасеку. Уж семь ульев разорил. Побудь в моей шкуре — не то запоешь.
— Ох, напугал. Я и не такое видывал. Но чтобы на зверя капкан ставить? Неужели ничего путного не мог придумать?
— Тебя послушать, так пусть под корень истребляет пасеку. Так что ли?
— Надо было по–людски выходить из положения, — не сдавался дед. — А он, ишь, вздумал капканы ставить. Тьфу…
— Что теперь рассуждать. Ты лучше подсоби вызволить зверя, да подскажи, как с ним дальше быть? К тебе же, помню, года три назад наведывался косолапый. Как ты его отвадил?