Утром меня разбудил грозный рев бугая. Мне спросонок стало Я принялся тормошить братишку. Он тоже испугался, соскочил с кровати, вскрикнул:
— Деда, деда! Спасай…
Но деда в избе не оказалось. Постель его была аккуратно заправлена. Мы, не одеваясь, шмыгнули на крыльцо. И увидели страшилище. Им оказался рябый, приземистый, похожий на глыбу, молодой бугай.
Он бесновался в углу загона, пристроенного к хлеву. Глаза налиты кровью. Широколобая, большущая голова, опущенная к самой земле, Увенчана короткими, но толстыми рогами. Передними копытами бугай швырял из–под себя мусор, подняв облако пыли. Его поведение ничего хорошего не предвещало. Будто он готовился для смертельного боя со своим врагом.
Нам представилось, что вот–вот из хлева появится второй бугай, не менее грозный. И тогда небу станет жарко: завяжется битва. Трудно предположить, сколько она продлится. Долго, если соперники окажутся равными по силе.
Но напрасно мы ждали сражения. Из хлева миролюбиво вышли корова с телком и дедушка с подойником в руках. Бугай продолжал реветь, воинственно роя копытами землю. У меня мелькнула страшная мысль: вдруг он нападет на деда? Что тогда делать? Как его защитить? Куда–то запропастились собаки…
Странно, дед не остерегался. Или не чувствовал опасности? Прошел равнодушно мимо бугая. И он дал деду выйти из загона. Странная картина.
— На кого он так сердится? — спросил Витька, когда дед подошел к крыльцу.
— А-а… Малыш. Да он от роду такой. Только корчит из себя драчуна.
— Понятно, почему он тебя не тронул. Ты свой. А доведись чужой. Разнесет, не успеешь глазом моргнуть.
— Бугаю разницы нет — что свой, что чужой. Ко всем одинаков, если бодается. А этот только с виду такой грозный. На деле же трусишка. Может, изменится, когда повзрослеет. Ему всего–то полтора года.
— Небось, преувеличиваешь насчет трусливости, — возразил Витька.
— Не верите? Сейчас убедитесь, — дед направился к загону.
Мы насторожились: вдруг на этот раз бугай нападет? Разве дед с ним справится? Не гляди, что молодой: силы все равно больше, чем у человека. Двинет как следует рогами и не опомнишься.
Но бугай, едва дед к нему приблизился и протянул руку, перестал реветь, насторожился. Дед изловчился — и прыгнул к самой его морде. И тот так и шарахнулся в сторону. Дед снова сиганул — и бугай рванул из загона. Куда только подевалась его воинственность.
Остановился он за оградой. Когда дед вернулся к крыльцу, бугай снова принял Драчливый вид. Грозно заревел, из–под копыт полетела земля.