— Кто его не знает, стороной обходит, — заметил дед. — От беды подальше. И вы лучше к нему не суйтесь, остерегайтесь. Бугай он и есть бугай. Неизвестно, что ему взбредет в голову. Вон, у лесника трехлеток — тот никого не признает. Хозяина раз так зажал в угол. Хорошо, что на кордоне люди оказались. А смальства пугливым был, убегал от человека. Теперь завидит кого — несется словно танк.
— А к нам он не придет? — забеспокоился Витюшка.
— Раньше изредка наведывался. А как стал на людей кидаться и хозяина чуть не порешил, мы его усмерили. Собрались все мужики, свалили в загоне и передние ноги спутали. В придачу еще и вдели в нос железное кольцо. Теперь он далеко от своей усадьбы не уходит. К тому же его издали, как и нашего, по реву слышно. Так что будьте настороже. Чуть что — бегите в дом. Без стражи от усадьбы не отходите. И, упаси бог, не суйтесь без меня на кордон.
— Малыш тоже его боится? — спросил я.
— Еще как! Только завидит — драпает во все лопатки. И правильно: целее будет. Береженого и бог бережет.
— А почему Малыш? — поинтересовался братишка. — Такой здоровенный и Малыш.
— У Зорьки он первенец. Родился крохотным, размером с мою рукавицу. Ваш отец и нарек его Малышом. Так и привыкли.
День–деньской до пасеки доносится рев Малыша. По нему легко узнать, в каком месте пасется вся скотина. Дед не раз говорил:
— Не бугай, а находка! Отпала надобность цеплять на шеи скотине колокольцы. По их звону обычно определяешь, где блудит стадо. Малыш теперь сигналит. Пусть себе остается пустомелей. Вреда от этого никому нет. Напротив, в помощники записать можно. Заместо пастуха. Разве не так?
Помимо Гнедка, у деда в хозяйстве была и вторая лошадь по кличке Норовистая Вьюга. Мы с Витькой не смогли взять в толк: почему он ее эдак странно называет?
— Кличка у нее от характера, — объяснил дед. — Всякого, кто окажется подле нее, корова ли, лошадь да и человек не исключение, так и норовит укусить или лягнуть. Стало быть, норовистая. То, что Вьюга, тоже понятно. Когда скачешь на ней, ветер в ушах свистит. Будто вьюга завывает. Лучшей верховой лошади трудно сыскать. Таким и Гнедко был по молодости. Под седлом кобылка идет расчетливо, мягко. И, главное, быстрая. Что шагом, что рысью, что галопом — одно удовольствие. Я уж дважды на ней участвовал в байге[3] на джайляу, на районных слетах чабанов. Не было равных ей скакунов. Оба раза главные призы выиграл: кавалерийское седло и радиоприемник. Даулетке досадует, что потерял такую жемчужину.
— Как это потерял? — удивился Витя.