— А «временные жители»? Вы планируете улучшить их положение или вы намерены положить конец иммиграции молодых? В конце концов, они нужны и в их собственных странах.
— Я буду это контролировать и следить, чтобы с теми, кого мы все-таки впустим в страну, обращались со всей справедливостью и твердостью.
— Представьте, Правитель считает, что именно так он и поступает. А как насчет «успокоительного конца»?
— Я не собираюсь лишать людей права убивать себя так, как они считают наиболее удобным.
— Правитель Англии согласился бы и с этим.
— Но я могу сделать то, чего он не может, — возразил Ролф, — я могу стать отцом нового народа. У нас в компьютере уже заложена информация обо всех здоровых женщинах от тридцати до пятидесяти лет. Из-за годной к оплодотворению спермы возникнет страшная конкуренция. Очевидно, есть опасность смешения разных «пород» людей. Вот почему придется проводить очень тщательный отбор для получения наивысших показателей физического здоровья и интеллекта.
— Правитель Англии целиком за это. Именно таков его план.
— Но у него нет спермы, а у меня есть.
— Есть одно обстоятельство, которое вы, очевидно, не учитываете, — заметил Тео. — Все будет зависеть от того, кого родит Джулиан, не так ли? Ребенок должен быть нормальным и физически здоровым. А если она носит чудовище?
— Почему он должен быть чудовищем? Почему бы ему не быть нормальным, нашему с ней ребенку?
Мгновенное чувство уязвимости и тайного страха, наконец-то осознанного и высказанного вслух, вызвало у Тео секундную вспышку сочувствия. Не настолько сильного, чтобы ощутить себя товарищем Ролфа, но достаточного, чтобы удержаться и не сказать того, что было у него на уме: «Может быть, для вас куда большим счастьем будет, если ребенок родится ненормальным, уродом, идиотом, чудовищем. Если же он родится здоровым, вы на всю оставшуюся жизнь превратитесь в экспериментальное животное для выведения потомства. Неужели вы думаете, что Правитель добровольно отдаст свою власть — даже отцу нового племени? Может, им и нужна ваша сперма, но у них ее будет достаточно, чтобы населить Британию и полмира, а затем выбросить вас за ненадобностью. Именно это и случится, как только Правитель увидит в вас угрозу».
Но Тео промолчал.
Из темноты появились три фигуры. Первым шел Льюк, позади — Мириам и Джулиан, держась за руки и осторожно ступая по неровной обочине. Ролф сел за руль.
— Хорошо, — сказал он, — поехали. С этого момента машину веду я.
Машина рывком тронулась с места, и Тео понял, что Ролф будет вести слишком быстро. Он взглянул на него, раздумывая, стоит ли лезть с предупреждениями, потом понадеялся, что дорога вот-вот улучшится и надобность в предупреждениях отпадет. В молочно-белом свете фар дорога казалась покрытой огромными прыщами и походила на жуткий, неземной, скорее лунный ландшафт, близкий и вместе с тем таинственно-холодный и бесконечный. Ролф уставился в лобовое стекло со свирепой напряженностью автогонщика, выкручивая руль при неожиданном появлении из темноты каждого нового препятствия. Дорога с ее рытвинами, выбоинами и буграми представляла немалую опасность и для осторожного водителя. А с таким лихачом, как Ролф, машина подпрыгивала и кренилась, бросая из стороны в сторону троих пассажиров, едва втиснувшихся на заднее сиденье.